"Самуэлла Иосифовна Фингарет. Знак 'фэн' на бамбуке (Повесть) " - читать интересную книгу автора

ПАЛАТА ДОПРОСОВ

Десять ночных часов делились на пять отрезков, называемых "стражами".
Первая стража начиналась в семь вечера, последняя заканчивалась в пять
утра. Смену страж каждые два часа отбивали деревянными колотушками. Стук
едва проникал в подземелье. Окон здесь не было. Мисян ощупал осклизлые
стены - повсюду одинаковая шершавая поверхность. Руки ему развязали, перед
тем как столкнуть по приставной лестнице вниз. Кангу на шее оставили.
Арестанты носили кангу по два и по три месяца. Сяньсянь не понимал, что
происходит. Тыкался мордочкой по углам, жалобно пищал и царапал когтями
утоптанный пол.
Пробили четвертую стражу. Вторая ночь перевалила за середину. Только
какая здесь, в подземелье, разница - день или ночь. Одинаково черно,
одинаково холодно. Ни еды, ни питья не дают. Если приговорили к голодной
смерти, без пыток и без битья палками, Мисян до последнего вздоха не
устанет благодарить Нефритового владыку и бога покровителя театров. Кровь
леденела в жилах при мысли о пыточных станках.
Мисян нащупал за подкладкой рукава два талисмана, с которыми никогда
не расставался. Один в виде яшмовой рыбки, другой - обломок бамбука. Рыбку
ему вручил старый актёр, когда Мисян трясся от страха, готовясь первый раз
выйти на сцену. Бамбуковая дощечка хранила память о братьях и однажды
отвела от него беду, может быть, даже спасла от смерти.
На исходе четвёртой стражи Мисян уснул. Спать приходилось сидя: с
кангой на шее не полежишь. Он не расслышал, как пробили пятую стражу.
Проснулся от лязга засова над головой. Дверь в потолке раскрылась,
пропустив тусклый свет.
- А ну, выбирайся! - Тюремщик спустил лестницу.
Мисян распрямил затёкшие ноги, посадил на кангу зверька. "Попросить
бы тюремщика передать Сяньсяня актёрам. За что пропадать живой душе? Да
разве такого попросишь".
- Живей, черепашье отродье. Чего копаешься, шевелись! - кричал во всё
горло тюремщик.
Мисян с трудом вскарабкался вверх. Тюремщик повёл его длинными
тёмными переходами, потом втолкнул в залитый светом зал. Глаза заломило от
долгого пребывания в темноте. Однако Мисян быстро привык. И хотя от страха
дрожали руки и ноги, по актёрской привычке всё подмечать, успел разглядеть
каждую малость.
На возвышении в кресле, обращенном на юг, восседал сам начальник
Судебной управы. Кто бы мог ошибиться, увидев высокую шапку и нефритовый
пояс. В руках начальник управы держал мухогонку из лосиного хвоста с
ручкой из пятнистого бамбука. Слева от кресла за низким столом
расположился письмоводитель. Вдоль стен выстроились стражники с железными
палицами в руках.
Ударил, как в театре, гонг. Мисяну велено было встать на колени.
Судебное разбирательство началось.
- Назови своё имя, - приказал начальник управы.
- Мисян, ваша милость.
- Чем занимаются твои родители?
- Отец и мать давно умерли, и никого из родных у меня нет.
- Не лги. Известно, что с тобой проживает какой-то старик.