"Кэрол Финч. Моя навсегда " - читать интересную книгу автора

безрассудного увлечения. Я не могла бы жить с собой в ладу, если бы нарушила
собственную клятву.
- Вы редкое создание, ангел, - поторопился успокоить ее Себастьян.
- Не называйте меня так больше.
Но именно таким образом он напоминал себе, с кем имеет дело, и пока что
это помогало сдерживать безумный порыв.
Он так сильно хотел се, что даже на таком расстоянии ощущал ее вкус.
Кудрявые каштановые волосы, водопадом струились по голым плечам, атласные
холмики труди дразнили его, выглядывая из-за края полотенца, очертаний
округлых бедер не удалось скрыть за одеялом. Боже правый! Себастьяну совсем
не хотелось обсуждать всевозможные нюансы страсти и нежности. Он хотел
испытать их на практике! Но он дал себе слово держаться от Иден на
расстоянии. Тысяча проклятий! Черт бы его побрал за то, что он дал эту
чертову клятву!
Беспокойно поерзав в кресле, Себастьян с жадностью хлебнул еще бренди.
Желание, терзавшее его тело, вступило в отчаянную конфронтацию. Ему
казалось, что прошли мучительные часы, пока се длинные ресницы сомкнулись и
тело окончательно расслабилось, отдавшись покою сна. Тогда он с облегчением
вздохнул и прикончил свою выпивку. Если бы их разговор о превратностях любви
еще длился, Себастьян скорее всего перестал бы отвечать за свои поступки.
Поднявшись, он бесшумно подошел к кровати и задул свечу. Комната
наполнилась темнотой, но вспышка молнии прорезала мрак, и тогда он с
удивлением заметил раздвинутые шторы. Чем объясняется боязнь Иден закрытого
пространства? Себастьян не раз замечал, что на плантации Пембрук все окна и
двери нараспашку и шторы никогда не задергиваются, даже на ночь. И чем
вызвана эта загадочная потребность постоянно переставлять мебель? Прибыв во
второй раз к ней в дом, Себастьян обратил внимание, что мебель во всех
комнатах, включая лазарет, передвинута. И каждый раз, когда он наносил визит
Иден, мебель снова стояла по-другому. Какие черные воспоминания омрачают
этот ангельский взгляд?
Но все мысли Себастьяна мгновенно улетучились, когда он, повернувшись,
увидел Иден, освещенную серебряной вспышкой молнии. И снова нестерпимо
горячее желание обожгло его, но он ведь дал себе слово оставаться
благородным джентльменом, таким, каким хотела видеть его Иден. Он разделит с
ней ложе, решил Себастьян, снимая рубашку, но только ради сна. Если очень
постараться, можно лежать не касаясь друг друга. Разве за последние годы он
не обучился дисциплине и сдержанности, необходимым для его дела? В этом его
никто не может упрекнуть.
Стянув с себя носки и бриджи, Себастьян тихо подошел к свободному краю
кровати. Под его тяжестью матрац прогнулся, Иден непроизвольно повернулась к
Себастьяну и, не просыпаясь, прильнула к нему, ее согнутые ноги скользнули
по его голым бедрам, а рука легла ему на грудь. Он шеей чувствовал ее слабое
дыхание... О Боже! Если колени Иден придвинутся еще на дюйм... Себастьян
стиснул зубы. Он не собирался воспользоваться ситуацией. Он никогда не лишал
невинности девственниц. И сейчас он скорее сгорит на костре, чем сделает
это! В надежде отвлечься он принялся считать овец - сотни овец, - но это не
помогало. Он всем телом чувствовал Иден, ощущал ее дыхание, которое, словно
ласка любовницы, касалось его плеча. Себастьян готов был взвыть.
Тысяча чертей! Нынче он расплачивался за все грехи, которые совершил и
которые, возможно, еще совершит; это было наказанием за то, что он был таким