"Е.Г.Филякова. Старцы и предсказатели Оптиной пустыни (fb2) " - читать интересную книгу автора (Филякова Елена Геннадьевна)

Глава девятая Жизнь по совести

Исаакий I Оптинский

Преподобный схиархимандрит Исаакий I, в миру Иван Иванович Антимонов (31 мая 1810 – 22 августа/4 сентября 1894)

В 1860 году старец Макарий отправился в Москву на аудиенцию к митрополиту Филарету. Благодаря дару прозорливости старец Макарий предвидел скорую кончину нынешнего настоятеля Оптиной пустыни старца Моисея, да и прочувствованные на себе подступающие болезнь и упадок физических и духовных сил не позволяли ему питать иллюзий по поводу продолжительности собственной жизни. Благоволивший к старцам Оптиной пустыни митрополит Филарет встретил старца Макария милостиво. Во время продолжительной беседы с митрополитом старец Макарий попросил, чтобы место настоятеля Оптиной пустыни после кончины игумена Моисея занял скитский иеромонах Исаакий. И подкрепил свою просьбу подробным рассказом об отце Исаакии.

31 мая 1810 года в городе Курске в семье потомственного купца и почетного гражданина Ивана Васильевича Антимонова родился пятый ребенок, сын, названный при крещении Иваном. Семья Антимоновых была старой купеческой закваски и по традиции вела строгий и суровый патриархальный образ жизни. Антимоновых любили и уважали за купеческую честность, благотворительное милосердие к бедным, постоянные пожертвования на украшение городского храма.

Неудивительно, что Ивана воспитывали в строгом соответствии с семейными традициями, в послушании родителям, уважении к старшим, любви к Церкви и молитве. Дед мальчика по отцу был человеком глубоко верующим. Любовь к посещению храмов дед привил и отцу Ивана, и всем другим членам семейства. Но сердцем он прикипел к младшему внуку и часто брал его с собой в храм, куда ходил ежедневно к утрене и обедне.

Иван рос скромным и добрым. Он был общителен, умел и любил пошутить, легко находил общий язык с другими детьми. Постепенно отец переложил на него практически все хозяйственные обязанности. С делами Иван управлялся умело, в этом помогал ему ясный ум и легкость в общении, как со своими работниками, так и с поставщиками и другими клиентами. Со всеми он был приветлив, мягок в обращении, чем снискал ответное уважение. На практике постигая хитрую купеческую науку – торговля, склады, управление хозяйством, людьми, – во всем добиваясь успехов; он тогда еще не знал, что все эти навыки пригодятся ему в монашеской жизни.

К монашеству Иван стремился всей душой, но скрывал это стремление от близких. Для отца он уже стал незаменимым помощником в делах. В нем было очень развито послушание, а послушание родителям стояло на первом месте. Однако он строго соблюдал все посты, а становясь на молитву, ежедневно клал по тысяче поклонов.

Долгие годы трудился Иван на благо семьи, и все это время зрела у него мысль об уходе в монастырь. Отец неоднократно находил ему невест, но каждый раз сватовство по разным причинам расстраивалось. Иван, которому шел уже тридцать шестой год, посчитал это знамением, особенным знаком свыше и окончательно принял решение покинуть мирскую жизнь и уйти в монастырь. Тем более что немногим раньше его старший брат, Михаил Иванович, поступил в Оптину пустынь.

Иван часто и с удовольствием навещал брата в обители. Во время этих приездов он знакомился с монастырской жизнью. Ему посчастливилось лично узнать старца Льва, который произвел на него огромное впечатление. Старец Лев побеседовал с Иваном Ивановичем, с отеческой любовью выслушал все его сомнения и, когда настало время прощания, предсказал, что в недалеком будущем тот обязательно станет монахом.

Познакомился Иван Иванович и с настоятелем обители – старцем Моисеем, и со старцем Макарием. Оптинские старцы сразу расположились к приветливому и пытливому гостю обители, отмечая его доверие к ним. После смерти старца Льва особо сердечные и доверительные отношения сложились у Ивана Ивановича со старцем Макарием. Он даже состоял с ним в переписке.

Решимость уйти в монастырь крепла в Иване Ивановиче. В 1847 году отец послал его по торговым делам на Украину. Выполнив все порученные ему дела, Иван Иванович написал письмо отцу. Он ставил отца в известность, что решил порвать с миром и отправляется в Оптину пустынь, чтобы стать монахом.

Прибыв в Оптину пустынь, Иван Иванович не застал в ней своего брата, тот был переведен в Тихонову пустынь, а позже в Киево-Печерскую лавру (там достиг сана архимандрита и должности наместника лавры).

– Отец, разумеется, был очень рассержен решением сына? – утвердительно спросил митрополит старца Макария.

– Очень! – подтвердил старец. – Конечно, мы приняли Ивана Ивановича в Оптину. Я посоветовал игумену Моисею дозволить поступить ему в скит. Все-таки по всему было видно, наш человек. Игумен не возражал. Послушника Иоанна определили сначала на пасеку, заодно поручили и послушание печь хлеб. Некоторое время он был и поваром. Все послушания Иоанн выполнял с радостью и старанием. Видим, что не ошиблись в нем, по своему пути человек идет. Через год я вызвал его и настоятельно посоветовал отправиться в Курск просить у отца прощения за самовольный поступок. И, предчувствуя, что тяжелое это будет дело, как его духовный отец вызвался сопровождать послушника. Да и интересно было познакомиться с отцом, который двух таких монахов воспитал.

Я не ошибся, дело действительно выдалось непростое. Иван Васильевич был очень обижен на сына. На него возлагал отец большие надежды, думая, что он унаследует купеческое дело Антимоновых, продолжит и сохранит славные купеческие и семейные традиции. Он мне рассказал, что еще до рождения Ивана, в 1809 году, по совету своего отца совершил паломничество в Киев к старцу иеромонаху отцу Парфению. Прозорливый старец встретил незнакомого купца словами: «Блаженно чрево, родившее монаха». Иван Васильевич постеснялся спросить старца о смысле высказывания и понял его значительно позже, когда его старший сын, Михаил, ушел в Оптину пустынь и стал монахом. Но внутренне он уже был готов к такому решению старшего сына, возможно, поэтому и не готовил его в преемники. Поступок же младшего сына застал его врасплох, Иван Васильевич чувствовал себя обманутым в своих ожиданиях.

– Полагаю, примирение отца и сына состоялось не без вашего горячего участия, молитв, заступничества и ходатайства? – снова утвердительно спросил митрополит.

– Благословение отца послушник Иоанн получил, – спрятал улыбку старец и продолжил рассказ.

В обители послушник Иоанн не только исправно выполнял возложенные на него послушания, но и пел на клиросе, по благословению старца Макария келейно выполнял переплетные работы. На все службы в храме являлся первым и уходил последним.

Семь лет он был послушником. Порой ему приходилось очень трудно, он признавался, что исконный враг человечества сильно возмущал его душу помыслами покинуть святую обитель. Помогали усердные молитвы и строгий пост. В его келье, хоть и пришел он в монастырь человеком состоятельным, не было ничего лишнего, даже ценных икон.

5 октября 1854 года послушник Иоанн принял монашеский постриг с новым именем Исаакий. С этого времени он еще более ревностно стал относиться к совершенствованию своего внутреннего духовного мира, ограничивал себя в еде и отдыхе. Он оставил даже невинные шутки, которыми по природному своему остроумию прежде любил веселить монастырскую братию, стал уклоняться от лишних разговоров, постепенно привыкая к безмолвию. Отец Исаакий думал только о спасении своей души, всячески уклоняясь даже от принятия сана священства. И только многолетняя привычка беспрекословно подчиняться воле своего духовного отца, старца Макария, заставила послушаться его убеждений, и против своей воли, со слезами на глазах, отец Исаакий согласился на посвящение, после чего был рукоположен в иеродиакона, а 19 июня 1858 года в иеромонаха.

Старец Макарий вернулся из Москвы в Оптину с благословением митрополита Филарета готовить в преемники игумену Моисею отца Исаакия.

Эта новость недолго была тайной для монахов Оптиной. Когда слух дошел до иеромонаха Исаакия, он тотчас отправился к старцу Макарию, полный решимости отказаться от столь высокой должности. Но старец Макарий, выслушав возражения иеромонаха Исаакия, ответил: «Если воля Божия будет на это и будут тебя избирать, то не отказывайся. Только не гордись!»

Старец Макарий скончался в конце 1860 года, препоручив отца Исаакия на попечение своему ученику и преемнику старцу Амвросию. Отец Исаакий, послушный воле своего умершего духовного наставника, с готовностью вручил себя духовному руководству старца Амвросия. И хотя старец Амвросий был на два года моложе отца Исаакия, он относился к своему новому духовному наставнику с неизменной преданностью, сыновней любовью и послушанием. Уже занимая высокие посты в монастырской иерархии, он каждую субботу, накануне служения, отправлялся в скит для исповеди. На исповедь к старцу Амвросию приходило много народа, и отец Исаакий стоял со всеми в очереди, терпеливо дожидаясь, когда придет его черед. Ждать иногда приходилось очень подолгу. Послушание отца Исаакия было образцовым. Будучи даже настоятелем обители, он никогда не принимал важных решений и не приступал ни к каким делам без совета и благословения своего старца. И следовал этому неукоснительно. Будучи уже в преклонном возрасте игуменом обители, а позже, в 1885 году, архимандритом, ходил он на исповеди к своему духовнику и беседовал с ним, стоя на коленях, как простой послушник. И не только сам регулярно исповедовался у старца, но и призывал к этому монастырскую братию: «Отцы и братья! Нужно ходить к старцу для очищения совести», – повторял он при каждом удобном случае.

Через два года после смерти старца Макария, в 1862 году, скончался и старец Моисей. Помня суровый наказ старца Макария, отцу Исаакию пришлось заменить старца Моисея в управлении обителью. 8 сентября 1864 года отец Исаакий был возведен архиепископом Гермогеном в сан игумена.

Игумен Исаакий впоследствии с горькой иронией говорил: «Я принял обитель с одним гривенником». Так оно было на самом деле: монастырская казна состояла действительно из гривенника, да и то случайно завалившегося в трещину денежного ящика старца Моисея. Однако это не значит, что монастырь вовсе не имел доходов, просто не было свободных денег: Оптина активно строилась и развивалась, львиная доля поступлений в монастырскую казну уходила на пополнение библиотеки и издательскую деятельность.

Новый игумен продолжил дело старца Моисея и прежде всего достроил храм во имя Всех Святых на новом кладбище. В историю Оптиной пустыни игумен Исаакий вошел как великий строитель и устроитель обители. При нем было завершено строительство водопровода, Казанский собор был значительно расширен, и в нем устроен новый иконостас. Обновили иконостас и в Введенском соборе.

В 1874 году, по завещанию умершего в 1873 году скитоначальника старца Илариона, на пожертвованные деньги за стенами монастыря было выстроено большое здание для больницы с церковью во имя Святого Илариона Великого. При этой больнице была обустроена аптека, снабженная необходимыми медицинскими средствами для общего бесплатного пользования братии и посетителей обители. Аптека находилась под наблюдением врачей из числа братии.

В память старца Макария в скиту был устроен придел во имя преподобного Макария Египетского и приобретен колокол в семьсот пятьдесят пудов весом. Были воздвигнуты здания хлебной, настоятельской кухни, братской, прачечной, переделаны братский корпус, настоятельские покои, скотный двор. Игумен Исаакий поощрял и поддерживал усердие отца-казначея Флавиана в разведении в обители садов и огородов.

Вся эта бурная деятельность требовала огромных материальных затрат. В первое время отсутствие свободных средств тяжелым бременем легло на плечи нового настоятеля. Бывали такие времена, что не на что было содержать братию, кладовые пустели. Однако все как-то благополучно разрешалось: то богатый помещик совершит благотворительный дар и уплатит все долги монастыря, то щедрый жертвователь завещает обители пятнадцать тысяч рублей.

Конечно, настоятель и сам не плошал. Пригодились в управлении огромным монастырским хозяйством навыки, приобретенные отцом Исаакием во времена его мирской жизни, когда он успешно вел дела купеческого дома Антимоновых. Купеческая сметка помогала ему искать дополнительные доходы для обители. Он догадался устроить в монастыре собственный свечной завод, начавший действовать и приносить доход с 1865 года. Заметив возросший спрос паломников на духовную литературу, благословил строительство нового большого корпуса для книжной лавки. С выгодой для обители были куплены лесные участки, что раз и навсегда решило проблемы с топливом и строевым лесом. По случаю были приобретены и луговые земли на Болховской мельнице. Оптина пустынь стала одним из самых процветающих монастырей России второй половины XIX века.

Но за заботами о материальном благе обители не забывал настоятель и о благотворительности. Простому народу, приходившему в обитель во множестве, бесплатно раздавались крестики, священные изображения, книжки нравственного содержания.

Многие доходы приносили обители великие старцы оптинские, слава о которых распространилась по всей России, привлекая нескончаемый приток паломников, которые несли в монастырь посильные пожертвования. Старцы Амвросий и Иларион имели множество духовных детей, многие из которых были весьма состоятельными людьми, поддерживавшими обитель щедрыми дарами и денежными взносами.

Если старцы Амвросий и Иларион без устали утешали скорбящих, наставляли сомневающихся в вере, то отец Исаакий заботился о самих старцах, стараясь доставить им всевозможные удобства для облегчения их многотрудного и многополезного служения людям. Заботился отец настоятель и о богомольцах: была выстроена новая гостиница, корпуса старых гостиниц переделаны и снабжены максимальными удобствами.

Для монахинь из разных монастырей, находившихся под духовным руководством старцев, отец Исаакий выделил к уже существующим дополнительный корпус и благословлял их жить по несколько дней безвозмездно. Для странников, убогих и неимущих отец Исаакий построил особое здание странноприимного дома. Там, по его распоряжению, каждую субботу кормили по триста человек, раздавая при этом милостыню.

Положив много сил на внешний порядок и внешнее устройство монастыря, еще больше пекся отец Исаакий о душевном благоустройстве монашествующих. Деятельность настоятеля не ограничивалась хозяйственными заботами. Главным для него всегда было отечески строгое попечение об исполнении монашествующей братией послушаний и устава.

Познав на своем опыте великую пользу и силу старчества, отец Исаакий предоставил духовное руководство братией старцам Амвросию, Иосифу, Анатолию, Илариону. Но и сам не оставил монахов без наставлений. Всеми силами поддерживал отец настоятель Исаакий старчество Оптиной пустыни. О благотворном влиянии старцев на братию обители говорили мир и согласие, царившие в Оптиной пустыни.

Если же кто-то выражал недовольство тяжестью порученного послушания, роптал и хулил монастырские порядки, отец Исаакий говорил ему: «Брат! Возьми мои ключи и начальствуй, а я пойду исполнять твое послушание». Как правило, таким образом ему удавалось усовестить и вразумить недовольного.

Отец Исаакий был строг, но в то же время прост в обращении с «подчиненными». Вне начальственных отношений считал всех равными себе. Он старался не выказывать кому-то особой любви, чтобы не возбудить зависть в других, а в том, кого отличил, не вызвать гордыню. Особое внимание настоятель уделял постоянному посещению монахами храма Божьего, являя собой пример, строго соблюдая церковный устав, чинное пение, неспешное, ясное чтение и благоговейное поведение в храме. Того же требовал и от монахов, прекрасно зная, что исправление монаха идет от внутреннего к внешнему.

Были вещи, которые отец Исаакий на дух не переносил: гордость, тщеславие, желание поставить себя выше других. Настоятель строго напоминал о монашеском обете: плакать о грехах своих, а не кичиться Богом данными, природными талантами. Особо строго отец Исаакий карал дерзость и упрямство. Если кто-то из монахов, даже после старческого внушения и наложенного на него наказания, не исправлялся, настоятель незамедлительно высылал упрямца из обители, чтобы у неокрепших духом иноков не было перед глазами примера дурного поведения и недопустимого в монашестве непослушания. Бывали такие случаи редко. Если изгнанный из обители осознавал греховность своих поступков и чистосердечно раскаивался, его принимали обратно.

Отец Исаакий неохотно отпускал монахов из монастыря, особенно на длительные сроки. Он полагал, что пребывание в миру вредно отражается на внутреннем устроении монаха, требующем сосредоточения и погружения в молитвы. Исключения делались крайне редко и только в случае необходимости, исключительно для поездок по монастырским делам по послушанию, сила которого способна сохранить инока от мирских искушений.

Монахи ценили бережное попечительство отца настоятеля и любили его, отдавая дань уважения строгому начальнику и сердечную любовь любвеобильному отцу. Между собой братия любовно называла его «дедушкой». Многие иноки на себе познали силу действия его слова. Если на исповедь или беседу к старцу Исаакию инок входил расстроенным, чем-то огорченным, то выходил от него всегда успокоенным, с радостным сердцем, позабыв про все свои заботы. Когда кто-то из иноков излагал отцу Исаакию свои скорби, мудрый настоятель делал удивленное лицо: «Какие у нас скорби? У нас не скорби, а скорбишки. Вот в миру скорби так скорби: жена, дети, обо всем забота, а у нас что? Полно Бога гневить, надо только благодарить Его – живем на всем готовом».

Принимая в монастырь желающего присоединиться к братству, отец Исаакий действовал по обычаю, заведенному со времен старца Моисея: все приходящие принимались в монастырь по благословению старца и с согласия настоятеля. Отец настоятель Исаакий был всегда расположен к каждому, желавшему стать сыном обители. Ко всем он относился как к своим духовным детям, не допуская никаких сословных различий, хотя и снисходил к слабостям и с каждым старался поступать, учитывая его духовную зрелость и даже мирские привычки.

Поначалу отец Исаакий хотел не только следовать сам, но и вести братию по старым правилам строгого монашества, но в годы его управления обителью времена изменились. В миру царило всеобщее ослабление нравов, упадок веры и уважения к Церкви. Поскольку в монастырь приходили люди, жившие до этого в миру, они волей-неволей вносили в обитель свои человеческие слабости. Меры строгости, существовавшие в обители прежде, все более и более сменялись снисхождением к слабостям, послаблениями.

Когда этого требовала обстановка, игумен Исаакий мог отнестись к ситуации с иронией. Был случай, когда из монастыря ушел некий послушник. Он был образован, окончил курс Московского университета, прожил какое-то время в монастыре, но его замучила гордыня. Долго скитался бывший послушник по стране и через некоторое время явился в Оптину пустынь, озлобленный и взвинченный. Он пришел к настоятелю Исаакию, выбрав момент, когда вокруг было много монахов, и наговорил почтенному отцу настоятелю множество дерзостей, закончив свой гневный монолог так: «Вот ты игумен, а не умен». Отец Исаакий выслушал гневную и дерзкую тираду отступника спокойно и терпеливо и лишь последнюю реплику удостоил ответом: «А ты вот хоть и умен, да не игумен».

Но если по отношению к вновь поступающим в обитель инокам отец Исаакий допускал послабления, то в отношении себя оставался строг. Не отличаясь от простых монахов, ходил в простой поношенной одежде: подряснике, рясе и мантии для служения церковных служб. Сам, не допуская келейников, чинил свою одежду, штопал носки. Столь же неприхотлив и воздержан он был в еде, всегда ходил в общую трапезную, не допускал излишеств. Строго и неукоснительно соблюдал все посты.

Будучи еще послушником, он воспитал в себе молчаливость и старался не говорить без крайней необходимости. Был случай. На торжественном обеде в Шамординском монастыре, проходившем в присутствии архиерея, во время оживленной застольной беседы отец Исаакий по своему обыкновению в разговоры не вступал. Когда же владыка пригласил его принять участие в общей беседе, отец Исаакий ответил, что уже принимает участие тем, что слушает других, поскольку должен кто-то исполнять и эту обязанность.

После кончины своего духовного отца, старца Амвросия, отец Исаакий продолжал каждую субботу посещать преемника старца Амвросия – старца Иосифа, так же терпеливо дожидаясь своей очереди, несмотря на то что старец Иосиф был из числа его, отца Исаакия, пострижеников. И только незадолго до собственной кончины, когда силы телесные окончательно покинули его, он стал приглашать нового старца к себе.

Отец Исаакий прославился благотворительностью. Кроме всевозможной монастырской помощи нищим, он от себя раздавал щедрую милостыню, стараясь утаить содеянное им доброе дело. После его смерти не осталось никаких материальных ценностей, ему принадлежащих, хотя распоряжался он огромными деньгами да и в мирской жизни был человеком богатым.

Полностью отрекшись от мирской суеты, отец Исаакий к наградам и повышениям в церковной иерархии относился равнодушно, стараясь по возможности отказываться от них.

В 1877 году Оптину пустынь посетил президент Российской академии наук великий князь Константин Константинович, внук императора Николая I, поэт, известный в истории русской литературы под криптонимом К. Р. Простота и духовная мудрость отца настоятеля Исаакия произвели на высокого гостя глубочайшее впечатление. Впоследствии великий князь неоднократно говорил, что подобных людей ему не доводилось видеть. Общение между Константином Константиновичем и отцом Исаакием не прекращалось до самой кончины последнего. В библиотеке Мраморного дворца, где жил великий князь, находились духовные книги, присланные из Оптиной. А в монастырской библиотеке Оптиной пустыни хранились книги и письма великого князя.

Великий князь Константин Константинович и сам подумывал о монашестве, а за год до женитьбы даже обращался к императору Александру III, своему двоюродному брату, с просьбой отпустить его в монастырь постричься в иночество. Император не отпустил.

В последние годы жизни настоятелю Исаакию были посланы тяжкие испытания. Самым тяжелым из них был отъезд старца Амвросия в Шамординскую общину. Отец Исаакий говорил: «Двадцать девять лет провел я настоятелем при старце и скорбей не видел, теперь же, должно быть, угодно Господу посетить меня, грешного, скорбями».

Здоровье отца настоятеля, ослабленное печалями и многими заботами, заметно ослабело. И он келейно принял пострижение в схиму, которое свершил над ним братский духовник, скитоначальник старец Анатолий.

Вскоре скончался старец Амвросий, и после его кончины на отца Исаакия во все инстанции последовали тайные жалобы и доносы о его неспособности управлять обителью по преклонным летам его и постоянным болезням. В обитель зачастили комиссии, но вся братия горой стояла за своего настоятеля, однако здоровье отца Исаакия было безвозвратно подорвано.

В июне 1894 года началась предсмертная болезнь отца настоятеля. Братия, с печалью убедившись в неминуемом исходе, пошла к отцу Исаакию за последним благословением. Умирал он тихо, в окружении своих плачущих духовных детей. Когда кто-то из них со слезами спросил: «Как, батюшка, жить после вас?», – он ответил: «Живите по совести и просите помощи у Царицы Небесной, и все будет хорошо».

Последним наставлением его братии было: «Любите Бога и ближних, любите Церковь Божию, в службе церковной, в молитве ищите благ не земных, а небесных; здесь, в этой святой обители, где вы положили начало иноческой жизни и оканчивайте дни свои». 20 августа с отцом Исаакием случился удар, с этого дня он больше не мог говорить. Господь перед кончиной наградил его безмолвием.

Скончался отец Исаакий 22 августа 1894 года в глубокой старости, восьмидесяти пяти лет от роду.

Жизнь его стала достойным примером и продолжением духовного подвига великих старцев оптинских.

14 февраля 1995 года во время восстановления Казанского собора состоялось обретение святых мощей старца Исаакия, погребенного здесь под спудом. После освящения храма в день канонизации преподобных оптинских старцев 26–27 июля 1996 года святые мощи преподобного Исаакия находятся в Казанском соборе под спудом.