"Лев Иванович Филатов. Форварды " - читать интересную книгу автора

На этом наблюдении приходится особенно настаивать. И вот почему. То и
дело сталкиваешься с вульгарным истолкованием футбола, когда игроков
уподобляют фишкам, оловянным солдатикам и всю игру сводят к их механическому
перемещению в нужные точки поля. Я твердо уверен, что по вине схоластов,
вульгаризаторов у нас затерялось немало молодых игроков, обещавших стать
звездами, а некоторые, хоть и провели на поле отпущенный им для игры срок,
сделали малую долю того, на что были способны.
Форвард, отмеченный талантом, заслуживает того, чтобы в командную
игру - с соблюдением чувства меры, конечно, - вносились поправки на его
своеобразие. От этого остаются в выигрыше он сам, его команда, да и весь
футбол. Как ни странно, более всего чуток и прав бывает зритель. Он быстро
выделяет яркие индивидуальности, привязывается к ним, без них для него
футбол не футбол. И это не болельщическая причуда, а вывод вполне
реалистический, многократно подтвержденный жизнью большого футбола.

КЛУБНАЯ ГАЛЕРЕЯ

В Клуб все вошли на законных основаниях, и какие-либо предпочтения
некорректны. Как же разместить портреты в клубной галерее? Думаю, что проще
и лучше всего - по возрасту, по старшинству. Тогда мы уважим тех, кто
начинал, говоря по-футбольному, открывал счет, и, кроме того, в
повествовании возникнет, если хотите, историческая перспектива, спутница
полезная при неизбежных сравнениях, поскольку и футбол и его герои имеют
свое время, свои декорации и обстоятельства.
Одно небольшое исключение все же напрашивается: не разъединять пятерых,
составлявших линию нападения ЦДКА в послевоенные сезоны. Случай уникальный,
повториться он не может. Пять игроков, выступавших одновременно в одной
команде, забили каждый более чем по сто мячей!
Всего значения армейской команды и ее форвардов нельзя понять, если не
оглянуться на те годы. Только-только кончилась война, и для многих людей
возможность погрузиться в футбольные страсти была отзвуком Победы, одной из
выстраданных мирных радостей.
В прохладные дни на стадион "Динамо" я ходил в солдатской шинели
демобилизованного без погон. Одетые так же встречались там на каждом шагу, и
мы окидывали друг друга понимающим взглядом. Многого тогда у нас не было. А
футбол был. И не какой-нибудь, а за душу берущий.
В те предтелевизионные годы высоко ценилось личное присутствие на
матче. Очевидец (его называли "счастливый обладатель билета") имел право на
монолог любой продолжительности, мог важничать и медлить, никто из замерших
слушателей не дерзнул бы перебить, поторопить. Сейчас таким правом,
по-моему, не пользуется никто, даже тренер сборной. Рассказы свидетелей и
пересказы рассказов ("а один тут говорил..."), марш Дунаевского из
"Вратаря", блантеровские позывные, радиопьесы Синявского, игравшего голосом
сразу за всех, чьи интонации, восклицания и недомолвки говорили нам больше,
чем слова, - все это очаровывало, завораживало, горячило.
Тогда для нас не существовало никакого другого футбола кроме своего. О
довоенных трех чемпионатах мира мы, болельщики, и понятия не имели, как и о
послевоенном, 1950 года, прошедшем в далекой Бразилии. Турне московского
"Динамо" в ноябре 1945 года по Великобритании и в декабре того же года ЦДКА
по Югославии (оно теперь почему-то забыто, а в то время вызвало большой