"Вадим и Ольга Филоненко. Одержимые удачей " - читать интересную книгу автора

давно уже научился понимать подобную "кашу". - А ты, Василий, бае лекаря до
Ванавары веди, олень верховой дай.
-Я прежде хотел его к Чургиму сводить, на сохатого...
-Хорошо. Своди.
-Все, Илья, теперь не отвертишься, - захихикал Василий, когда отец ушел
в чум. - Слыхал, что отец сказал? А старших слушать надо!
-Да черт с тобой, пойдем, - сдался Берестов.
-Э... Нечистого не поминай, - нахмурился тунгус, с опаской покосился на
огненное небо и поспешно забормотал то ли христианскую молитву, то ли
обращение к своим, варварским богам.

Утро 30 июня 1908г. выдалось на редкость погожее - тихое, ясное,
безветренное. Наступающий июль здесь, в тунгусской тайге, был самым жарким
месяцем в году, хотя Илья так и не смог до конца привыкнуть к резким летним
перепадам температур: то жара под тридцать, то едва больше десяти и мокрый
то ли дождь, то ли снег. Но сегодня небо было ясное, синее, а воздух свеж,
но не холоден. Да и шагали они довольно быстро - Василий, как и все эвенки,
просто не умел медленно ходить. И все же Берестов на ходу поплотнее запахнул
армяк и поежился - его била мелкая противная дрожь. "Не выспался что ли?
Или, упаси боже, лихорадку подцепил?" - рассеянно подумал он, привычно
отмахнулся от ненасытных комаров и посверлил раздраженным взглядом спину
шагающего впереди бодрого, веселого Дженкоуля.
-Варвар, дикарь, - не сдержался Илья.
-Ты ногами работай, а язык пускай отдохнет, - весело оскалился
тунгус. - Вы, лючи (*русские), страсть как болтать любите!
Берестов аж задохнулся от возмущения и собрался было ответить, но тут
его нога соскользнула с кочки, угодив в чавкающую болотистую жижу, и он
прикусил язык. Дальше пошли молча. Илья машинально шагал по мшистому,
временами хлюпающему под ногами, зеленому, бугристому ковру, а его взгляд по
привычке высматривал густые заросли брусничника и прочей, ценной в его
профессии растительности. Вскоре лес стал суше и светлее - маленькое болотце
осталось позади, началась территория старого пожарища. Немногочисленные
лиственницы здесь обильно смешались с березами и осинами. Местность
выровнялась и идти стало легче.
Внезапно поднялся ветер. Он раскачивал испятнанные черными кляксами
березовые стволы, трещал ветками, издавая щемящие тоскливые звуки, и
Берестову вдруг показалось, что деревья заплакали. Подчиняясь внезапному
предчувствию, он схватил Дженкоуля за плечо, останавливая.
-Ты чего? - удивился тунгус.
Ответить Илья не успел. Раздался короткий, резкий, очень громкий звук,
будто выстрелили из пушки. Земля содрогнулась. Берестов невольно согнул ноги
в коленях, стремясь удержать равновесие, а потом выстрелили еще раз. Звук
был длиннее и громче настолько, что у Берестова заложило в ушах. Он почти
оглох. Он видел побелевшие от ужаса глаза Дженкоуля, его разинутый в крике
рот.
-Пэктрумэ!!! - скорее прочитал, чем услышал Берестов. Он схватил
обезумевшего от страха тунгуса за руку и потащил туда, где среди
раскачиваемых ветром деревьев виднелось открытое болотистое пространство.
Жесткая рука ветра догнала их, толкнула в спины с такой силой, что они,
не устояв на ногах, полетели в неглубокую сырую яму, буквально пропахав