"Сергей Филипский. Однажды в 3-м рейхе..." - читать интересную книгу автора

пусто. Потому что для немца существует один лишь съедобный гриб, и это -
лисичка. Все остальные грибы адекватны поганкам. И нельзя, ну никак нельзя
поддаваться соблазну. Лукошко белых грибов равносильно табличке на шее: "Их
бин советский шпион".

Примем в качестве рабочей гипотезы, что никакие это не
крепыши-боровички, а банда провокаторов, - сказал себе профессор. Затоптав
таким образом совесть грибника, он отбросил березовый посошок. Ориентация
подсказывала, что возвращение будет коротким: блуждая по лесу, он, похоже,
совершил крюк, и хотя и прошастал два часа, сейчас находился от городка
отдыха не так уж далеко.

Профессор пересек лесопосадку и в соседней аллее повстречал человека.
Сперва он принял его за одного из летчиков-асов, вынырнувшего из запоя
полюбоваться природой, но, приблизившись, понял свою неправоту. Это был
фюрер. В шинели, в фуражке, с неизменным штемпелем усов.

Миновать фюрера было практически невозможно. Отшвырнув втихаря лукошко
под елку и демонстрируя невидимым, но, вероятно, засевшим в ежевике
снайперам свои пустые ладони, профессор нерешительно продолжил путь.

Поравнявшись с фюрером, он, прекрасно сознавая, что не следует совершать
резких движений, тем не менее счел благоразумным все же поздороваться,
причем ничего лучшего, кроме традиционного нацистского приветствия -
вскинуть правую руку вверх - придумать не мог. После этого он намеревался
идти дальше, но фюрер поднял голову, и профессор остановился, непонятно
почему.

У фюрера затравленный взгляд, - понял профессор. - За маской вождя, за
ореолом идола, за печатью кумира это почти неуловимо, но это так.

- Вы член партии? - спросил фюрер.

- Нет, - признался профессор.

- Тогда зачем вы поприветствовали меня таким непривычным для вас
образом? Вместо того, чтобы просто кивнуть, что было бы более естественно
для знакомых людей. Или, быть может, вы полагаете, что мы незнакомы?

- Действительно, ранее мы никогда не встречались.

- Ну и что? Я вас знаю, вы Ван-Хюккель, астроном. И вы меня, думаю,
знаете? Так как же при этом мы можем быть незнакомыми? Герр профессор, герр
профессор... У вас же развитый, тренированный интеллект, вы умеете
сопоставлять и делать выводы; неужели вы до сих пор не догадались, что люди
в принципе не бывают знакомые и незнакомые? Что, будучи существом стадным,
человек уже только по этой причине обязан иметь природу, которая бы
обеспечивала связь между отдельными особями стада посредством некоего
информационного излучения? И, стало быть, никаких тайн у них друг от друга
нет, потому что быть не может! Не станете же вы отрицать, что человек -