"Пол Ди Филиппо. Вавилонские сестры и другие постчеловеки " - читать интересную книгу автора

всепоглощающего пламени займется все вокруг, пока, выгорев до еле тлеющих
угольков, оно не стихнет, чтобы уже в следующее мгновение подобно фениксу
снова вспыхнуть адским огнем. Еще не было такого момента, когда бы жизнь
дарила нам столько радости, никогда еще не были мы с Еленой так влюблены в
окружающий нас мир и друг в друга - такую любовь нам обоим довелось изведать
впервые.
И тем не менее я с самого начала знал, что нашей идиллии не суждено
продлиться вечно. Подобное блаженство было не для нас, такие вещи вообще не
длятся долго. Не знаю, отчего в моем подсознании вдруг поселился червь
сомнения - еле слышным своим голоском он то и дело нашептывал про утрату,
пресыщенность, усталость. Возможно, причиной тому было воспоминание о
жадности, если не откровенной до неприличия алчности, с какой Елена впервые
предложила мне изменить наше естественное восприятие.
Помнится, в тот весенний день она пришла ко мне домой (тогда мы с ней
еще не жили вместе - своего рода символ того, что каждый из нас существовал
в своем мире, что наверняка раздражало ее), причем пришла в таком
настроении, какого я за ней до этого не замечал. Я пытаюсь представить себе
ее прежнее лицо, каким оно явилось мне в тот роковой день, но, увы, сделать
это сейчас практически невозможно, особенно после того головокружительного
каскада зрительных ощущений, которые нам с ней довелось испытать, отчего
события, случившиеся с нами тогда, почти не поддаются визуальной
реконструкции. Даже не верится, что я мог забыть тот взгляд на мир, который
когда-то, на протяжении тридцати с небольшим лет, был естественен для меня
так же, как простое дыхание. Такое впечатление, что мое естественное
восприятие - то, в котором я родился, - это тоже живопись, и оно таится
где-то очень глубоко, под слоем других ощущений, и контуры его можно
проследить лишь в общем.
Как бы то ни было, но наш разговор мне запомнился отлично - слава богу,
я сумел воспротивиться искушению перенестись в мировосприятие композиторов,
ведь иначе память оказалась бы похоронена под лавиной божественных звуков. Я
нередко мысленно прокручивал наши слова, стараясь при этом понять,
существовал ли тогда для меня способ каким-то образом обойти странные
желания Елены - с тем, чтобы одновременно избежать и рая, и преисподней, что
подспудно вызревали в ее железных капризах, и одновременно не лишиться ее
любви.
Сейчас мне понятно, что такой возможности у меня не было. Елена
решительный, волевой человек - или же это я слишком слаб? - и потому я не
мог сказать ей "нет".
И все равно у меня язык не поворачивается в чем-то ее обвинить.
Помнится, как, пройдя сквозь затуманенную памятью комнату, она
взволнованно воскликнула;
- Роберт, его получили!
Я отложил книгу, недоуменно посмотрел на нее и спросил:
- Ты даже не хочешь поприветствовать меня и поцеловать? Значит, это
должно быть что-то удивительное. Что ж, тогда я тебя укушу. Получили что?
- Как что? Новый нейротропин, которого все уже так давно ждали. Тот
самый, который способен изменить мировосприятие.
Я тотчас ощетинился.
- Елена, ты же знаешь, что я стараюсь держаться подальше от всех
искусственных препаратов. Они... они противоречат природе. Я не ханжа,