"Пол Ди Филиппо. Вавилонские сестры и другие постчеловеки " - читать интересную книгу авторапортрет. Лицо - изможденное, грязное, с двумя пустыми, заросшими коростой
глазницами. Камень вспоминает, как теплые пальцы лазера сделали эту голограмму в "иммиграционке". Неужели это правда был он? Тот день кажется событием чужой жизни. Он убирает карту в карман, не в силах решить, следует ли обновить голограмму или оставить как память о том, откуда пришел. И куда же это его заведет? Что с ним сделают, когда он подаст свой доклад? Когда однажды Камень просит отвезти его на орбитальную станцию, Джун прерывает его: - Думаю, за одну поездку мы повидали достаточно, Камень. Давай вернемся, чтобы ты смог переварить информацию. После этих слов на Камня внезапно накатывает глубочайшая, пробирающая до костей усталость, а маниакальная эйфория развеивается. Он молча соглашается. В спальне Камня темно, если не считать проникающего в окно рассеянного света спящего города. Камень усилил зрение, чтобы восхищаться нагим сияющим телом Джун рядом с ним. Он уже обнаружил, что при недостатке фотонов краски становятся грязными, но вот черно-белое изображение получается очень четкое. Он чувствует себя человеком прошлого столетия, который смотрит примитивный фильм. Вот только Джун у него под руками вполне живая. Тело Джун - переплетение сверкающих линий, точно таинственные цепи капилляров в сердце Мао/Конфуция. Отдавая дань последней моде, она имплантировала себе узор из подкожных микроканалов, заполненных синтетическим луциферином, биологическим веществом, заставляющим светиться тепле, наполняющем после секса обоих, она заставила свое тело светиться. Ее груди - лучистые круги холодного огня, бритый лобок - спиральная галактика, затягивающая взгляд Камня в освещаемые глубины. Джун рассеянно рассказывает о своей жизни до знакомства с Камнем, рассматривает потолок, пока он лениво ласкает ее. - Моя мать - единственный уцелевший ребенок двух беженцев. Вьетнамцев. В Америку они приехали вскоре после Азиатской войны. Делали единственное, что умели, а именно - готовили рыбу. Жили в Техасе, у Залива. Мама пошла в колледж на стипендию, там познакомилась с отцом, который тоже в своем роде был беженцем. Уехал с родителями из Германии после Воссоединения. Наверное, моя семья своего рода микрокосм всевозможных кризисов нашего столетия. - Зажав руку Камня коленями, Джун крепко удерживает ее. - Но сейчас, когда ты со мной, Камень, я чувствую только покой. И пока она продолжает рассказывать о том, что видела, о людях, которых знала, о своей карьере личного секретаря Цитрин, в душу Камня закрадывается престранное ощущение. По мере того, как ее слова встраиваются в его все разрастающуюся картину мира, он чувствует, что его мучительно затягивает в бездну, как это было, когда он узнал о существовании истории. Не успев еще окончательно решить, хочет он это знать или нет, Камень слышит собственный голос: - Сколько тебе лет, Джун? Она замолкает. Камень видит, что она пытается разглядеть его в темноте, слепая - ведь у нее нет этих чертовски восприимчивых глаз. - Больше шестидесяти, - говорит она наконец. - Это имеет значение? |
|
|