"Геннадий Филимонов. На роликах за Мерседесом " - читать интересную книгу автора

карман. - Вставай, Слон. Будем искать клиента. Может, он решил на даче
отсидеться.

- Я не скажу вам, где дача, - с решимостью произнесла Светлана, - все
равно вы ее ночью не найдете.

- Слон, запри ее в бане, - потеряв интерес к Светлане, приказал Раф. -
Будет орать, заткни рот тряпкой и привяжи к скамейке. Да смотри не
задерживайся, а то я тебя знаю!

Слон отвел Светлану на дальний конец участка и затолкнул в невысокий
домик с двумя маленькими окошками.

- Смотри, тихо сиди, а то удавим, - пригрозил он. - А если хочешь,
кричи, все равно тебя здесь никто не услышит.

И захлопнул дверь.

Тоник не боялся этих двух парней. Слишком явно угадывались их
намерения. Подумали, что если он едет один, то, значит, с деньгами, и решили
у него их выманить. Но он слышал от ребят истории о том, как двое,
сговорившись, легко обыгрывают третьего. Поэтому он им сказал, что едет до
Витебска и они успокоились - впереди целая ночь, и согласились для начала
сыграть в Кинга. А играть в Заказного Кинга можно и час и полтора, как
получится. В любом случае до окончания игры будет Можайск, где поезд на
несколько минут остановится.

Тоник уже поймал один ералаш, второй сбросили длинному, а третий пока
не выпадал. Ему оставалось разыграть две последних и козыри, когда поезд
начал замедлять ход.

- Можайск, - сказал Тоник, засовывая свои карты в карман. - Пойду,
проветрюсь.

- Сиди! Самая игра пошла, - попытался остановить его длинный.

- Нет, вы тут накурили - голова болит. Надо полечиться, - хитро
подмигнул он. - Куплю лекарство градусов так на сорок.

- Вот это по нашему, - быстро сказал второй, боясь, что длинный их
остановит. - Пойдем, вместе сходим, а то выберешь что-нибудь не то.

Он был невысоким, коренастым, с густой черной бородкой человеком и
Тоник охотно согласился - убежать от него было бы нетрудно.

Проводница как раз открыла дверь, чтобы впустить нового пассажира, а
сама встала в проходе, ведущем в вагон. Бородатый легко сдвинул ее в
сторону.

- Пусти, мать! Трубы горят.