"Евгений Филенко. Звездное эхо " - читать интересную книгу автора

позвоночник. И лучше не вспоминать было о черепе, словно в насмешку
гарротой стянувшем непомерно разбухший мозг. Во рту было то ощущение,
о котором покойный дед Колобова мудро говаривал: "Будто медведь
нагадил".
Спихнув с лица многопудовое одеяло, Колобов удумал было позвать
жену Цилю, но трудно вспомнил, что третьего дня уехала она в отпуск,
на юг. И если следовать элементарной логике, то окажись Циля дома, уж
наверняка не было бы прошлого вечера. Эта мысль радостей жизни ему не
добавила. Она могла предвещать лишь то, что в холодильнике нет
желанной бутылочки минеральной воды "Арзни", даже и не пахнет ледяной
простоквашкой в банке из-под съеденных намедни соленых огурчиков...
пряных, при чесночке и перчике... в ядерном рассольце...
Колобов тихо застонал и разлепил неподъемные веки. Ему тут же
захотелось смежить их вновь и по возможности не прибегать к новой
попытке созерцания действительности никогда. Ну хотя бы до приезда
Цили.
Из этой суровой действительности на него надвигалось полное
укоризны аскетическое лицо Дедушева.
- Вий чертов, - сказал Дедушев. - Убить бы тебя за твои дела.
Колобову стало запредельно плохо и жаль себя.
- За что? - прошелестел он, чуть не плача. - За какие дела?
- Ну что ты с собой творишь! - с озлоблением воскликнул Дедушев.
- Ты ведешь безобразный, похабный образ жизни! Стоило жене исчезнуть
- и ты словно с цепи сорвался!
Колобов с натугой приподнялся на своем одре.
- Тебе этого не понять, - уже связно произнес он. - Ты никогда не
был женат. И не будешь. Такие, как ты, обречены на вечную свободу. Но
они же ни хрена в этом деле не смыслят! Помнишь фильм "Это сладкое
слово - свобода"? Не про тебя. Ты, Дед, раб своей свободы, мученик ее.
Бедолага.
- А ты что же подался в невольники?
- И этого тебе не понять. Как сказал мудрец, что имеем - не
храним, потерявши - плачем. Дай закурить, а? Там, на столе.
- Не дам! - снова озверел Дедушев. - А вот в морду дам, и с
удовольствием!
- Н-ну! - слабо изумился Колобов, подобрал как сумел прихотливо
переплетенные конечности и почти сел. - А как ты это сделаешь? Кулаком
или чем?
- Уж чем придется. Лучше вставай, не зли меня!
Дедушев был одержим идеей хоть как-то изменить мир к лучшему.
Будто мир и так не хорош! Например, изобрести нечто этакое, способное
осчастливить всех. Или пусть не всех, но многих. На худой конец, в
масштабах родного города, где родился, вырос и обречен был умереть
непризнанным. Надо отдать ему должное: он боролся за счастье
окружающих, не щадя ни окружающих, ни себя. С этим приходилось
считаться.
- О, господи, - Колобов обхватил руками голову. - Ты что же, меня
воспитывать пришел? Почти тридцать лет ты преследуешь меня своими
рацеями. Будто я преступник какой, алкоголик или, там, гуляю безбожно.
Тоже мне, прокурор!