"Слияние Солнца и Луны" - читать интересную книгу автора (Связов Евгений)

Глава 2

В лесу было тихо и темно. Не трещали ветки под неосторожными шагами, не скрипели под напором ветра деревья, не кричали птицы, и все было скрыто под покрывалом тьмы, украшенном, но ничуть не разорванном светом звезд. Только отсветы костра, пылавшего в спрятанной в холме пещере, дырявили эту завесу. Мелкие мошки и большие комары, привлеченные светом, теплом и потрескиванием веток, клубились у входа в тщетных попытках прорваться через плотную стену дыма.

Тот, подходя к пещере глубоко затянулся, и с веселым бурчанием выпустив в мошкару струю дыма, проскользнул внутрь почти не укушенный.

– Ну че за жизь, хрю, а? Все хотят укусить и поцеловать. Насмерть. – пробухтел он, размазывая по рукам кроваво-мясную кашу из мгновенно присосавшихся мошек и запутавшихся в волосах комаров. Спася себя от высасывания, он прошел вглубь каменного мешка, простиравшегося шагов на двадцать и в глубь, и вширь, и ввысь. Сбросив на камни тушку молодого медведя, он подошел к торчащему из потолка пучку трав, выдернул его и выхватив из него пару змей, выкинул их из пещеры. Глянув через задувную шахту на звездное небо, он заткнул ее, достал из сапога нож из когтя малого серого дракона и принялся насвистывая и покуривая, разделывать медведя.

На другом берегу протекавшего по пещере ручейка под огромным льняным полотнищем лежала Нейд. Из под покрывала высовывалась посиневшая и распухшая правая нога и грелась у костра. Рядом с ногой на камнях сушились штаны и куртка, заштопанные, постиранные и полностью обшитые чешуйчатыми заплатками из драконьей кожи. Меч, кинжал и коробка со звездами затерялись в куче ножей, мечей и топоров, сваленных у головы Нейд. Более крупные предметы – доспехи, копья, арбалеты, луки и стрелы захламляли самый дальний угол пещеры.

Срезав с медведя сало, Тот покидал его в большой медный котелок, когда-то бывший шлемом и, пристроив его на угли, поднялся и направился к охапке сена, из под из которой истекал ручеек.

промурлыкал Тот, выдергивая из копны первые попавшиеся пучки травы. Задумчиво посмотрев на охапку сена в своих руках, он подумал, что варить мазь для красивой девушки – так уж варить мазь для красивой девушки и, порывшись под и за копной, вынул пару мешочков и бутылочек. Полив травы драконьим ядом и обсыпав их сушеной селезенкой и сушеным яичником, он бросил отвратительно воняющий ком в котелок, и сел у костра заворачивать медвежатину в листья, в глину и кидать в огонь.

Заложив на жарку всю грудинку и окорок, Тот выколотил трубку, сунул ее в мешочек на поясе, прилег на бок и стал вслух рассматривать спасенную более подробно, чем при выносе с поля бойни и снятии с нее одежды.

– Лицо худое, вытянутое, губы полные, широкие, нос тонкий, вздернутый, глаза – миндаль, голубые, наверно, расставлены чуть широко… волосы светлые, коротко стриженые… это, чтоб хватать неудобно было, наверно… руки с сильным намеком на мускулатуру, не холеные… это хорошо, значит, работать умеет… грудь… ах, какая грудь, сказал бы я. будь я поэтом, а вообще ничего, и смотрится, и скакать удобно… живота нет… еще… талия просматривается четко из-за немалого расширения под ней… ножки коротковаты, но форма!…Вообще прелесть, а не тело!

Придя к этому выводу, Тот достал из мешочка на поясе брусочек и принялся править разделочный нож, немножко затупившийся о медведя.

Нейд пришла в себя от такого родного и знакомого пошаркивания стали о камень и на секунду ей показалось, что она дома. Затем перед ней промелькнули картинки: караван, драгры, охотник на драконов, темнота…

Она резко села и ее взгляд. не желая и не ища того, встретился с другим, почти осязаемым, взглядом пары спокойных, чуть насмешливых, глаз – черного, спрятавшегося под бровью, и зелено-коричневого, глядящего на нее с детским изумлением и добродушием.

– Ты кто такой будешь? – сам собой сказал ее язык, прежде чем она успела разглядеть что-то еще, кроме этих глаз.

Тот с интересом, значительно отраженным на лицо, потупил взор ей на грудь и с не меньшим интересом почувствовав легкое напряжение где-то между горлом и пятками, ответствовал:

– О прекрасная незнакомка с прекрасной грудью! И прекрасным лицом. – Нейд внезапно поняла, что она обнажена, и что одеяло, упавшее когда она села, открыло… – Грудь твоя, и глаза твои, как и губы. и ушки, и носик прекрасны. И не смотря на то, что они видом своим смущают твоего верного и неутомимого слугу Тота, охотника на драконов, все они, вышеперечисленные, не говоря уже о тонком стане, чья гибкость соперничает с лесной лозой, заду, достойному быть подушкой даже лесной нимфе, стройным ножкам, столь изящно соединяющим землю и этот сосуд добродетели, чье имя известно многим, но, увы все еще скрыто от меня… Да, накинь, пожалуй, куртку, а то вдруг простудишься… и прекрасным локонам, сравнимым разве что с бескрайними полями спелой матери-пшеницы – все в тебе достойно большой книги пера самого искусного поэта, но все таки, радость глаз моих,…

Нейд. которая слушала этот ливень комплиментов то краснея то непонятно от чего замирая, наконец не выдержала и разразилась смехом, с пол минуты не дававшим ей сказать ни слова.

Пока она смеялась, заворачиваясь в одеяло, он со вздохами облегчения неторопливо забил трубочку смесью табака с порошком драконьих зубов и подумал, что она ему нравится, особенно этим смехом, естественным, как сама Жизнь.

– Я Нейд Так-Гроун, изящно рекущий…

– И не только…

– … рыцарь. – неуверенно закончила Нейд. – А что не только? – осторожно спросила она, оглядываясь в поисках своего меча, осознав вдруг, что она, обнаженная, наедине с мужчиной.

– Еще и изящно лечащий ноги… – произнес Тот, вставая и направляясь к котелку, жир в котором уже закипел. Выдуваемый из пещеры аромат из котелка сшибал комаров и мошек насмерть. Сняв котелок, он услышал шорох выскальзывающего из ножен меча и щелчок открываемой коробки со звездами. Издав в ответ на это тихий плотоядный смешок, он повернулся к Нейд спиной и пошел охлаждать котелок в ручье.

– Вообще-то, девушка, в схватке на ближней дистанции, которая неизбежно возникает в постели, кинжал гораздо эффектней. Ты поищи там, в железках, вроде валялась парочка.

Ответом ему было судорожное бульканье и неопределенный вздох. Тот обернулся.

Нейд, слегка напуганная, застыла, с мечем, занесенным над головой дрожащей рукой.

– Блин. Дошутился – Пробурчал себе под нос Тот и, почувствовав слабую грызню совести, широко открыл глаза, рот, и плюхнулся попой в ручей.

– Красотища-то какая… – зачарованно прошептал он, почти не играя – одеться Нейд еще не успела и стояла в чем мать родила, в свете костра напоминая бронзовую статую, готовую к бою насмерть. Или любви до полусмерти.

Глядя на Тота, по пояс мокрого, но не замечающего этого, на его зачарованный взгляд, она вдруг поняла, что в этом мужике, возраст которого она так и не определила, нет ни капли желания. Он просто любуется красотой. И сразу после этого на нее вдруг накатила волна никогда ранее не испытанного ощущения себя, всей, целиком, до последней клеточки. В эту секунду она поняла свое тело, что оно, зачем оно, что оно может, и ее охватили радость и счастье, и она, не в силах сдержаться, громко засмеялась. Тот ласково и добро улыбнулся ей в ответ и от этой улыбки понимание пошло внутрь, но оттуда волной грязных помоев выплеснула обида на то, что он ее не хочет. Она попробовала отбросить эту стыдливо-горячую волну, и с первым же усилием волна отхлынула, смыв и обиду и стыд. Осталась только привычная серая тоскливая пустота.

Она рухнула на колени и выронив меч, склонила голову и уставилась невидящим взглядом в костер.

Через пару секунд к ней приблизилось тихое шлепанье мокрых подошв по камням. Ей на плечи легла ее куртка, а вслед за ней мягкие, сильные руки, которые приподняли и опустили на рулоны мягкой ткани.

– Приляг – тихо сказал Тот, чувствуя под курткой ее плечи, и ловя себя на желании прижать их к себе.

Ничего себе. И еще раз себе – ничего. – буркнул он про себя. – Не пора ли мне прогуляться из леса?

Он накинул на нее покрывало. Она вяло кивнула и закрыла глаза, пытаясь бороться с приступом противности всего, предпоследний из которых был в далеком детстве.

Выпрямившись и глубоко вздохнув, он отправился за остывшим котелком, еле слышно прошептав:

– Девушка, ну куда, и главное, зачем тебя потянула Память?

Вынимая котелок из ручья, бродя по пещере, перемешивая пальцем мазь, он вспоминал все, что мог вспомнить о том, куда и зачем может потянуть. Полностью погрузившись в то, что осталось ему от его памяти, он ходил по пещере, бормоча и буркая себе под нос, бормоча и бурча, и изредка зябко поводя плечами, когда натыкался на следы прошлых ударов.

Когда все, что он мог вспомнить и додумать, было вспомнено и додумано, он с громким бр-р-р-р! тряхну головой и, на мгновение стал самим собой – без тела, без мыслей, без чувств, а потом подхватил все это и уфнув, пошел к Нейд, на ходу подхватив мешок с кусками мягкой змеиной кожи и полосками ткани.

– Э-эй! – позвал он присев перед и с представляя, каково ей сейчас.

– М? – ответила она, с трудом открывая налитые тяжестью веки, под которыми где-то вдалеке мелькали какие-то картинки, вызывая еще большее безразличие ко всему.

– Потолок видишь? – поинтересовался Тот очень грустным голосом.

– Угм.

– Это хорошо. А вход видишь?

– Угрм.

– Ясно. Костер видишь?

Нейд вяло кивнула. Брезгливость к себе, своей жизни, навалились с усиленной силой.

– Хорошо. Копье в углу видишь?…

Через несколько десятков вопросов и ответов Нейд яростно взревела:

– Ну вижу я твой палец, чего еще?

– А меня-то ты хоть видишь? – протянул Тот чуть не засыпая.

– Ну вижу.

– Ну тогда подставляй ногу для лечения.

Пару секунд Нейд смотрела в зелено-карий глаз, и не найдя в нем ничего, кроме мелких красных прожилок, кольцом оплетавших радужку, демонстративно взяла в руку кинжал и высунула из-под одеяла разбитую ногу.

Поглядывая на вспыхивающие в ее глазах огоньки, Тот с невозмутимым видом плюхнулся на пол и поставив рядом с собой котелок, очень осторожно взял ее ногу и положил себе на колено. Зачерпнув из котелка мази и положив руки вместе с мазью на ее голень, он стал плавными движениями втирать черно-коричневую остро пахнущую массу. Втерев первую порцию, он понял, что ему не хочется отрывать руки от этой ноги с гладкой кожей, с плавными изгибами. Что ему очень хорошо и спокойно, пока он ощущает кончикам пальцев коленную чашечку, небольшую опухоль вокруг нее, слегка натянутые связки, выступающие под коленом. И он, продолжая одной рукой втирать мазь, зачерпнул второй из котелка и положив ее на ногу, глянул на Нейд.

– Не жжет? – спросил он, продолжая втирать.

– Нет. – тихо ответила Нейд, чувствуя, как теплые волны вымывают из ноги боль, и поднимаются вверх, а дойдя до груди опускаются вниз, а там усиливаются, усиливаются и…

– Что ты делаешь? – воскликнула Нейд сурово, поняв, что еще немного и что-то произойдет. Несмотря на суровый тон, ее голос прозвучал как всхлип, и Нейд прикусила себе язык, потому что волны эти не исчезли. А стали какие-то другие – назойливые, расслабляющие, стыдящие, жалеющие и давящие, давящие, давящие.

– Я делаю?! – тихо завопил Тот, заметив перемену в ее лице. – Я вообще просто втираю тебе в ногу мазь, а ты под шумок и дымную стену не знаю что делаешь, хотя судя по лицу… гм…

Нейд покраснела, и волны затухли, но теперь вместо пустоты осталась веселость, дикая, хватающая все мысли за шкирку и с хохотом кидающая их куда-то далеко. Ей вдруг захотелось дернуть его за уши, чмокнуть в нос, пнуть по попе и с визгом умчаться в темный лес, распугав по дороге всех зверей и птиц.

Стрельнув в него глазками, она прыснула, зажав рот рукой с кинжалом. Удивленно глянув на нее, он почувствовал, как от вида этих смеющихся глаз на него на него накатывает легкое сумасшествие.

– Ну-ну – пообещал он. Очень спокойно взяв ее за пятку, он мазанул по подошве.

– Ай! – завопила Нейд, пытаясь выдернуть ногу и заливаясь смехом. – Пусти!

– М-м. – отказался Тот, делая каменное лицо и продолжая втирание мази в пятку. Нейд с хохотом пыталась выдернуть ногу.

– Вообще-то втирать надо во все тело с пяток по макушку. А макушку брить. -сообщил Тот, когда от ее дрыганий и ерзаний покрывало стало сползать.

– Ну пусти! – попросила Нейд, пытаясь вернуть одеяло в первоначальное положение. Веселость постепенно отступила, вытесняемая непонятным холодом. Тот уловил в ее голосе просяще-ноющие нотки и собрался уже отпустить ее, как внезапно ему захотелось схватить эту ногу, сжать ее, потом схватить Нейд за руки… В следующее мгновение в животе возник очень холодный комок и втянул все тепло, сковав руки и ноги. Нейд тихо вздохнула. Волна теплого воздуха шевельнула волоски на его руках.

– Так. Опять. – сообщил он сам себе, медленно убирая от нее руки.

– Чего? – озабоченно спросила она, увидев его окаменевшее лицо, застывшие руки и потухшие глаза. Тот поднял на нее взгляд и увидев ее дрогнувшие веки, прошептал:

– Лучше тебе не знать…

– Нет уж! – воскликнула она, как в детстве распаляясь, когда от нее что-то прятали. – Чего с тобой?

Тот опустил голову и стал намазывать мазь на кожу змеи, привычно двигая руками и не обращая на них внимания. Посмотрев на его густые курчавые волосы она увидела, что они разные – черные, рыжие, русые, а половина уже седая. И этим он напомнил ей большого старого пса, чем-то обиженного, но слишком добродушного, чтобы рычать на тех, кто обижает.

– Э – эй! – повторила она его зов и толкнула в плече. Тот вздрогнул, и понял, что она коснулась. Захотела коснуться и сделала это. Он покосился на плече, кривой усмешкой спрятал улыбку и тихонько прорычал по звериному:

– Тры чрегргро трроркаеш-шь?

– Ой! -тихо вскрикнула Нейд от неожиданности – Здорово!

– Сам знаю. – буркнул он, обматывая тряпками ногу, обмазанную мазью и упакованную в кожу.

– Ну так расскажи, чего тебе мешает жить?

– М-м-м… – он встал и вернулся на свое место у костра, подбросил в него пару поленьев и стал выгребать из золы мясо в глине.

– Чего?… – заинтересованно спросила она, сгибая здоровую ногу и хватаясь за нее.

– … Н-н-н. В общем, когда хочется чего-то нехорошего, начинаешь бить себя по рукам, и в конце концов отбиваешь их так, что вообще ничего не можешь делать.

– Хм. Н-ну да, пожалуй. – Нейд нахмурилась, пытаясь вспомнить что-то. – И чего же тебе хочется?

– Ох! Знал бы я. Держи. – он кинул ей несколько комьев. Упав перед ней на камни, они раскололись и брызнули соком. – Но похоже на то, что мне когда-то хотелось… очень хотелось… чего-то плохого на тему… любви.

Нейд кивнула, задумавшись над чем-то, сама не зная над чем, и стала разворачивать листья.

– Вот поэтому, я, собственно, и охотник на драконов.

– А как это связано? – спросила Нейд, выбирая, где бы укусить.

– Вообще-то убить дракона, если это дракон, а не большая ящерица, может только девственник – ответил Тот с набитым ртом.

Нейд поперхнулась.