"Владимир Фильчаков. Торговец жизнью" - читать интересную книгу автора

могли позволить себе кружку молока и ломоть хлеба на обед.
Что гонит нас от города? Безысходность. Безработица, отсутствие всякой
надежды на улучшение. Нас ссудили деньгами, собрали с миру по нитке. Никто и
не думал тогда, что может быть еще хуже. Во всех деревнях на нас смотрели с
подозрением, а таблички, которые мы вешали на шею ("Работаю за еду и
ночлег") вызывали только презрительные усмешки. Работа была, но получить ее
было невозможно. В одной деревне нас жестоко избили, когда мы попытались
перебить цену и наняться перевозить навоз. У меня до сих пол болит ребро, и
я подозреваю, что мне его сломали.
Нам пришлось свернуть с дороги к ближайшей осиновой роще, чтобы
развести костер. Мы натащили кучу сухих сучьев, зажгли огонь и сидели возле
костра, подставляя то один бок, то другой. Пока сушишь одну сторону, другая
успевает намокнуть. Дождь разошелся не на шутку, с неба падают крупные
капли, все вокруг намокает. Это худшее, что могло случиться с нами в пути.
Скоро ночь, но нам не выспаться как следует.
Витамин приглушенно ругается, я молчу. В голове у меня все мысли
намокли, сжались и не шевелятся. Я заворожено смотрю на огонь, краем уха
слушая ворчание Витамина.
- ... высшая божья справедливость. Почему мы должны мокнуть под дождем
в чистом поле, без еды, без крыши над головой, без надежды на лучшее?..
Я стараюсь не слушать, потому что выносить это нытье очень тяжело.
Гораздо лучше сидеть без всяких мыслей... Нет, с одной мыслью - о том, что
все когда-нибудь кончается. Кончится противный холодный дождь, засверкает
солнышко, мы пойдем дальше. Кончится голод, и сбудутся тайные надежды -
найти жилье и источник пропитания. Кончится все, в том числе и эта
беспросветная жизнь...
Дождь прекратился только к утру. Я не слушал Витамина, он опять ворчал,
на этот раз проклиная тот день и час, когда ему вздумалось увязаться за мной
в это дурацкое путешествие.
- Я не пойду, - сказал Витамин неожиданно и посмотрел на меня
исподлобья.
Я молча вскинул рюкзак и зашагал прочь.
Витамин чертыхнулся, но не сдвинулся с места. Я не оборачивался, просто
шел и шел. Пусть остается. Я устал от его нытья. В конце концов, это он
считает, что нам нужно держаться вместе, а не я.
Бедный парень. Он всего боится. Боится остаться один. Умереть с голоду.
Боится того, что его кости могут остаться в этом поле и его плотью
полакомятся стервятники. Я же дошел до такого состояния (или довел себя?),
когда бояться нечего. Единственное, что может вывести меня из равнодушного
созерцания, это боль. Пожалуй, боль - это то, чего я еще боюсь. На остальное
мне наплевать. Я устал. Мои ноги сбиты в кровь и намертво прикипели
коростами к ботинкам. Носки прохудились и ниже щиколоток напоминают
несколько дыр, связанных нитками. Желудок стервозно напоминает о себе каждое
мгновение, ноги гудят от ходьбы, спина онемела, и ее как будто не
существует. Если бы сейчас грянул гром, и молния поразила меня, я улыбнулся
бы и сказал: Слава тебе, Господи! Нет, я сказал бы не так, потому что я не
верую в Господа. Не может существовать Бог, которому наплевать на
человечество, и на меня, как на представителя оного. Витамин верует, а я -
нет. Он считает, что Господь наслал на нас испытание, и проверяет нас на
прочность. Чушь. Я не просил об испытании. Я мирно жил в городе, имел