"Марсело Фигерас. Камчатка " - читать интересную книгу автора

Гном им не мешал - он был наиболее опасен, когда пытался помочь, - его
усадили перед телевизором - старым "Филко", увенчанным комнатной антенной;
переключатели держались на честном слове и моментально отваливались, даже
если к ним осторожно прикасался я.
Дом был обставлен случайной мебелью, сменившей на своем веку немало
хозяев. Ее расставляли, не считаясь ни с цветом, ни со стилем. В гостиной
кушетка "под рококо" соседствовала с двумя разномастными креслами. Одно из
сосны, другое - "под орех". Журнальный столик был плетеный, а тумба, на
которой стоял телевизор, - обшита оранжевым пластиком.
Папино внимание привлекли сломанные напольные часы. Он запустил руку в
механизм, что-то там подергал, и часы начали бить: дон, дон, дон. Голос у
них был слегка чопорный и чуточку волшебный.
Ко всем домам и квартирам прилипает что-то от их обитателей. Мы повсюду
невольно оставляем частицы себя, точно так же как не замечаем, что у нас все
время отмирает и обновляется кожа. Пускай, переезжая, вы постарались увезти
все свои вещи; но как бы усердно вы ни прибирались потом в опустевших
комнатах, стараетесь вы зря. Пусть паркет пахнет свежим воском, а стены
побелены, проницательный взгляд прочтет по отметинам историю дома. Пол
истерт там, где по нему чаще всего ступали, а в комнате человека, которого
давно нет на свете, девственно-нетронут. На подоконнике темное пятно - здесь
кто-то, задумчиво созерцая сад, пристраивал сигарету. Вмятины на паркете
говорят, что раньше кушетка стояла на другом месте.
О хозяевах мы ничегошеньки не знали. Папа сказал только, что получил
ключи от человека, которому раньше тоже разрешили пожить здесь бесплатно.
Возможно, тут крылась какая-то тайна. Чем объяснялась эта неслыханная
щедрость? Кто прожег подоконник сигаретой - хозяин или какой-нибудь недолгий
гость? Почему все выдает, что в доме еще недавно жили: в холодильнике -
непросроченная банка майонеза, на кушетке - мартовский номер журнала? Кто
наши предшественники, долго ли они здесь прожили и при каких обстоятельствах
были вынуждены съехать?
Еще не успев обсохнуть, тут же я начал выискивать тайные улики. Мама
сказала, что в полотенце я - вылитое привидение, только махровое, и велела
немедленно вытереться, пока я весь дом не промочил.
Вначале я исследовал гостиную и столовую. Пооткрывал дверцы всех шкафов
и сервантов, выдвинул все ящики. Ничего, что позволило бы догадаться о
характере жильцов. Один ящик был выстлан бумагой с заворожившими меня
картинками: цилиндры, кролики, волшебные жезлы и прочий реквизит фокусника.
Мне вспомнилось слово, благодаря которому Бертуччо едва меня не победил.
Стоп, а куда я задевал бумажку с его каракулями? Неужели потерял? Нет, вроде
бы убрал в карман брюк. У меня отлегло от сердца.
В гостиной обнаружилась дряхлая радиола. Казалось, ее купили по дешевке
в придачу к тумбочке, на которой она стояла. На нижней полке было много
дисков-миньонов, но все это была туфта - какие-то дурацкие инструментальные
композиции Рэя Кониффа и Алена Дебре да песни неизвестных мне певцов - Мэтта
Монро, например, или этого, ну просто язык сломаешь, - Энгельберта
Хампердинка. Диск Энгельберта выскользнул из конверта. Я нагнулся его
поднять - и заметил кое-что необычное. Между ножками тумбочки и стеной
застряла какая-то бумажка.
Это была открытка с видом Мардель-Плата* - растиражированная панорама
набережной. Отправлена этим летом, в январе 1976-го. Размашистый почерк,