"Поль Феваль. Королевский фаворит " - читать интересную книгу автора

серебряными звездами, а на шапке красовался серебряный полумесяц, словно у
магометан. Их называли также обжорами - за привычки, и рыцарями небесного
свода - по их костюму; последнее название они сами приписывали себе. Этот
отряд обжор, или" хвастунов" набирался из негодяев всех наций. Достаточно
было быть в него принятым, чтобы тем самым получить как бы патент на
мошенничество.
Днем "твердые"и "хвастуны" носили костюм дворцовой гвардии, только с
маленькой серебряной звездой на шапке для отличия. Наш благородный друг
Асканио Макароне дель Аквамонда принадлежал к этому почтенному корпусу,
высшее начальствование над которым принадлежало Конти.
Благодаря этому королевскому корпусу очень часто по ночам на улицах
Лиссабона происходила странная забава. В одиннадцать часов, через час после
тушения огня, начиналась королевская охота, вещь невероятная, если бы
история Португалии не указывала на нее, как на факт. "Твердые"и "хвастуны"
рассыпались по улицам и перекресткам Лиссабона, как охотник в лесу в
ожидании дичи, и если какая-нибудь припозднившаяся горожанка возвращалась
домой, то горе ей! Рога трубили, "твердые" кидались, как собаки за дичью,
"хвастуны" же, с королем во главе, вели охоту. Не было семейства, которое не
страдало бы от какого-нибудь ужасного оскорбления. А португальцы мстительны!
Однако до сих пор любовь к старинной династии пересиливала
неудовольствие. Горожане роптали и угрожали, но горожане всегда и везде
угрожают и ропщут, беспокоиться было не о чем.
В начале 1662 года неудовольствие приняло более серьезный характер:
ремесленные цехи соединились в общества, в которых обсуждалось положение
дел. Все угрожало близким взрывом. Понятно, что королевский эдикт, о котором
мы говорили, не мог способствовать успокоению умов. Это был акт бессовестной
тирании, которому подобного не найдется в летописях других народов. Дома,
открытые всю ночь, должны были сделаться жертвою шайки, которая во тьме
рыскала по городу под предводительством самого короля. Запрещали зажигать
фонари, и даже, вещь неслыханная в Португалии, носить оружие!
Все ремесленники и торговцы Лиссабона, люди обыкновенно миролюбивые,
были доведены до крайности этим последним ударом. Вернувшись домой, они
отвечали угрюмым молчанием на любопытные расспросы домашних. Говорят, что
перед грозой вороны всегда молчат.

Глава III. МОНАСТЫРЬ БОГОМАТЕРИ

Монастырь лиссабонской Богоматери, расположенный напротив дворца
Хабрегас, королевской резиденции, уже с давних пор привык принимать у себя
знатных гостей. Королева, донна Луиза, искала некогда убежища в его стенах.
Это было большое четырехугольное здание, с овальным двором внутри,
окруженным двойною колоннадою. Королева-регентша, донна Луиза,
полукоролева-полумонахиня выстроила длинную крытую галерею, соединявшую
монастырь с дворцом. Таким образом она могла посвящать Богу каждую минуту,
свободную от дела правления.
Королева занимала в монастыре келью, которая отличалась от других
только своей величиной; обстановка ее была такая же простая, как и в келье
обыкновенной монахини: постель, несколько стульев, скамеечка перед распятием
и образ святого Антуана, патрона города Лиссабона, составляли все убранство
комнаты, стены, покрытые старыми гербами, между которыми преобладал