"Лион Фейхтвангер. Изгнание" - читать интересную книгу автора

затем все-таки решила ждать его дома. Ждала его, сидя за книгой, одна. В
половине первого ночи легла в постель, возмущенная тем, что он не приехал,
не известил ее, испортил ей вечер.
На следующий день ей позвонили из "Новостей" и довольно-таки
раздраженным тоном спросили, где же пропадает Беньямин. Они получили
телеграмму точно такого же содержания, как и она. Уж и среда прошла, отпуск
господина Беньямина давно кончился, господин Гингольд недоволен и удивлен,
господа Гейльбрун и Траутвейн также недоумевают. Да и она в недоумении.
Только одним можно все объяснить: дела задержали Фрицхена в Женеве дольше,
чем он предполагал; характер же этих дел не допускает, по-видимому, огласки,
и поэтому он с присущей ему осторожностью воздержался от телеграммы. Это
было правдоподобно; но все-таки он мог бы найти средство как-нибудь окольным
путем известить ее. Она решила наказать его за такое невнимание и в
дальнейшем совершенно с ним не считаться. Еще одним вечером она ради него не
пожертвует. В четверг она провела вечер с Яношем.
Наступила пятница, а от Фрицхена все еще никаких вестей. На этот раз
уже она позвонила в редакцию. Сегодня с ней разговаривали не так
раздраженно, как вчера, скорее как-то неуверенно, робко, пожалуй, даже
сочувственно. Ильза отгоняет невольную тревогу, прикидывается равнодушной,
высказывает бессмысленное предположение, не попал ли Фрицхен в Женеве в сети
какой-нибудь красавицы; насколько ей известно, в кругах Лиги наций
поживиться особенно нечем.
Во время этого разговора ее вдруг охватило незнакомое ей тягостное
чувство вины, оттого что прошлую ночь она не ждала его. Она повесила трубку.
"Так рано я уж давно не начинала свой день", - пыталась она подшутить над
собой, но из этого ничего не вышло. Среди утренних писем, которые она,
против обыкновения, велела рано принести к себе в номер, ни от Фрицхена, ни
от кого из его помощников ничего не было. Она вторично просмотрела письма.
Ничего. Она позвонила консьержу, не осталось ли у него еще письма и не
пришло ли новое. Нет, ничего. "Пустяки, - утешала она себя. - Глупости,
вздор. Сам он не может написать, а его помощники поленились это сделать. А
может быть, какую-нибудь телеграмму и не доставили. Почта работает
безобразно". И она встала, решив приготовить себе ванну. В ожидании, пока
ванна наполнится, Ильза, опять-таки против обыкновения, снова села на
кровать, задумалась. Так сидела она некоторое время. Из ванной донесся
плеск, вода лилась через край. Никогда такого с ней не случалось.
Она прошла в ванную, закрыла краны. Но не села в ванну, а вернулась в
комнату и снова опустилась на кровать, какая-то вялая, с полуоткрытым ртом.
Так она долго сидела, ее стало знобить. Неожиданно для себя она опять
позвонила в "Новости".
- Послушайте, ведь это все-таки немножко странно, что Фрицхена до сих
пор нет. Мне хотелось бы подробнее поговорить с вами. Если вы не возражаете,
я заеду в редакцию.
- Да, пожалуйста, это будет лучше всего, - ответили ей, и по быстроте
ответа она поняла, что там ждали ее предложения заехать.
Она не стала принимать ванны и оделась менее тщательно, чем обычно. Не
только потому, что торопилась, - это было своего рода самобичевание, она
наказывала себя.
В редакции ее встретили со смущенным любопытством, как человека, у
которого только что умер близкий. Все говорили чуть не шепотом, машинки