"Лион Фейхтвангер. Москва 1937" - читать интересную книгу автора

оценки, данной Москве великим писателем Андре Жидом, были именно такого рода
мелкие неприятности. По этому в Москве я приложил много усилий к тому, чтобы
неустанно контролировать свои взгляды и выправлять их то в ту, то в другую
сторону с тем, чтобы приятные или неприятные впечатления момента не
оказывали влияния на мое окончательное суждение.
Дальнейшие трудности на пути к правильному суждению. Иногда же наивная
гордость и усердие советских людей мешали мне найти правильное решение.
Цивилизация Советского Союза совсем молода. Она достигнута ценой
беспримерных трудностей и лишений, поэтому, когда к москвичам приезжает
гость, мнением которого - справедливо или несправедливо - они дорожат, они
немедленно начинают забрасывать его вопросами: как Вам нравится то, что Вы
скажете по поводу этого? Кроме того, я попал в Москву в неспокойное время.
Фашистские вожди вели угрожающие речи на тему о войне против Советского
Союза; в Испании и на границах Монголии шла борьба; в Москве слушался
политический процесс, сильно взволновавший массы. Следовательно, вопросов
накопилось немало, и москвичи на них не скупились. Я же, человек
медлительный в своих оценках, люблю мысленно обсудить все "за" и "против" и
не тороплюсь выражать свое мнение, если не считаю его достаточно
продуманным. Вполне естественно, что не все в Москве мне понравилось, а мое
писательское честолюбие требует от меня откровенного выражения моего мнения
- склонность, причинившая мне немало неудобств. Итак, я, будучи в Советском
Союзе, не хотел умалчивать о недостатках, где-либо замеченных мною. Однако
найти этим неблагоприятным отзывам нужную форму и слова, которые, не будучи
бестактными, имели бы достаточно определенный смысл, представляло не всегда
легкую задачу для почетного гостя в такое напряженное время.
Откровенность за откровенность. Я мог с удовлетворением констатировать,
что моя откровенность в Москве не вызвала обиды. Газеты помещали мои
замечания на видном месте, хотя, возможно, правящим лицам они не особенно
нравились. В этих заметках я высказывался за большую терпимость в некоторых
областях, выражал свое недоумение по поводу иной раз безвкусно
преувеличенного культа Сталина и говорил насчет того, что следовало бы с
большей ясностью раскрыть, какими мотивами руководствовались обвиняемые
второго троцкистского процесса, признаваясь в содеянном. И в частных беседах
руководители страны относились к моей критике с вниманием и отвечали
откровенностью на откровенность. Именно потому, что свое мнение я выражал
неприкрыто, я получил сведения, которые в противном случае мне едва ли
удалось бы получить.
Нужно ли вы ступать с положительной оценкой Советского Союза? После
моего возвращения на Запад передо мной встал вопрос, должен ли я говорить о
том, что я видел в Советском Союзе? Это не являлось бы проблемой, если бы я,
как другие, увидел в Советском Союзе много отрицательного и мало
положительного. Мое выступление встретили бы с ликованием. Но я заметил там
больше света, чем тени, а Советский Союз не любят и слышать хорошее о нем не
хотят. Мне тотчас же было на это указано. Я не очень часто выступал в печати
Советского Союза со своими впечатлениями. Мои выступления составили менее
двухсот строк, при этом они отнюдь не заключали в себе только похвалу; но
даже это немногое было здесь, на Западе, ввиду того, что оно не представляло
безоговорочного отрицания, искажено и опошлено. Должен ли я был продолжать
говорить о Советском Союзе?
Лучше не надо. Усталый и возбужденный виденным и слышанным, я сказал