"Лион Фейхтвангер. Москва 1937" - читать интересную книгу автора

Жажда чтения. Например, жажда чтения у советских людей с трудом
поддается вообще представлению. Газеты, журналы, книги - все это
проглатывается, ни в малейшей степени не утоляя этой жажды. Я должен
рассказать об одном небольшом случае. Я осматривал новую типографию самой
распространенной московской газеты "Правда". Мы расхаживали по гигантской
ротационной машине, занимающей первое место в мире по своей
производительности; в течение двух часов она отпечатывает два миллиона
экземпляров газет. Машина в целом похожа на огромный паровоз, и по ее
огромной платформе длиной в восемьдесят метров можно разгуливать, как по
палубе океанского парохода. Прогуляв по ней около четверти часа, я вдруг
обратил внимание на то, что машина занимает только одну половину зала, а
другая половина пустует. Я спросил о причине этого. "В настоящее время, -
ответили мне, - мы печатаем "Правду" тиражом только в два миллиона. Но у нас
имеется еще пять миллионов заявок подписчиков, и как только наши бумажные
фабрики будут в состоянии снабжать нас бумагой, мы установим вторую машину".
Грандиозные тиражи. Книги излюбленных авторов также печатаются в
тиражах, цифра которых заставляет заграничных издателей широко раскрывать
рот. Тираж сочинений Пушкина к концу 1936 года превысил тридцать один
миллион экземпляров; книги Маркса и Ленина выпущены еще большими тиражами;
только недостаток в бумаге ограничивает цифры тиражей книг популярных
писателей. Книгу такого популярного писателя обычно невозможно получить ни в
одном книжном магазине, ни в одной библиотеке; при появления нового издания
сразу же выстраиваются очереди покупателей, и весь тираж, если он достигает
даже 20 000, 50 000, 100 000 экземпляров, расхватывается в несколько часов.
В библиотеках - их 70 000 - книги любимых авторов должны заказываться за
несколько недель вперед. Таким образом, эти книги представляют собой нечто
ценное, хотя и продаются по весьма дешевым ценам, так что когда мне сказали:
"деньги Вы можете оставлять незапертыми, но книги свои держите, пожалуйста,
под замком", то я отнесся к этому не просто как к шутке. Книги известных
писателей переводятся па множество языков народов Союза, и их читают
национальности, названия которых сам автор с трудом может выговорить.
Влияние книг. Я уже упоминал о том, что советские читатели проявляют к
книге более глубокий интерес, чем читатели других стран, и о том, что
персонажи книг живут для них реальной жизнью. Герои прочитанного романа
становятся в Советском Союзе такими же живыми существами, как какое-нибудь
лицо, участвующее в общественной жизни. Если писатель привлек к себе
внимание советских граждан, то он пользуется у них такой же популярностью,
какой в других странах пользуются только кинозвезды или боксеры, и люди
открываются ему, как верующие католики своему духовному отцу.
Наследство. Научные книги также находят там отклик. Новое издание
сочинений Канта, выпущенное тиражом в 100 000 экземпляров, было немедленно
расхватано. Тезисы умерших философов вызывают вокруг себя такие же дебаты,
как какая-нибудь актуальная хозяйственная проблема, имеющая жизненное
значение для каждого человека, а об исторической личности спорят так горячо,
как будто вопрос касается качеств работающего ныне народного комиссара.
Советские граждане равнодушны ко всему, что не имеет отношения к их
действительности, но, найдя однажды, что такая-то вещь имеет какое-то
отношение к их действительности, они заставляют ее жить чрезвычайно
интенсивной жизнью, и понятие "наследство", которое они очень охотно
употребляют, приобретает у них какой-то в высшей степени осязательный