"Лион Фейхтвангер. Гойя, или Тяжкий путь познания" - читать интересную книгу автора

в огромном зале, который был слабо освещен, дабы ярче выделялось то, что
происходит на сцене. Торжественно и монотонно лились со сцены шестистопные
ямбы, их высокопарный французский язык звучал не всегда понятно для
испанского уха; зал был жарко натоплен, меланхоличная, приятная дрема
одолевала зрителей, уютно устроившихся в удобных креслах.
На сцене королева-мученица беседовала со своими детьми -
четырнадцатилетней Madame Royale и девятилетним королем Людовиком XVII,
внушая им возвышенные чувства. Затем она обратилась к золовке, принцессе
Елизавете, и поклялась перенести все, что бы ни случилось, с мужеством,
достойным ее убитого супруга, Людовика XVI.
Герцогиня Альба еще не появлялась. Зато в первом ряду сидел ее муж
маркиз де Вильябранка, который, согласно обычаю, присоединил к своим
многочисленным титулам и титул жены. Молчаливый, изящный вельможа, хрупкий
на вид, но с округлым лицом, устремил задумчивый взор своих прекрасных
темных глаз на тощую актрису, которая декламировала со сцены
сентиментально патетические вирши, притворяясь покойной
Марией-Антуанеттой. Герцог Альба был очень чувствителен к непервосортному
искусству и заранее уже настроился на скептический лад. Но его
возлюбленная супруга заявила, что из-за придворного траура по случаю
ужасной кончины королевы Марии-Антуанетты жизнь в Мадриде стала смертельно
скучной и что необходимо развлечься. Такой спектакль, как "Мученическая
кончина", внесет некоторое оживление и в то же время явится выражением
скорби по поводу гибели французской королевской династии. Герцог понимал,
что его жена, прихоти которой были хорошо известны при всех европейских
дворах, скучает в обширных пустых покоях своего мадридского дворца; он не
стал спорить и теперь со скептической покорностью смотрел представление.
Его мать, вдова десятого маркиза де Вильябранка, сидела рядом и
снисходительно слушала. Какая слезливая и шумная эта дочь Габсбургов на
сцене! Нет, Мария-Антуанетта была не такой, маркиза де Вильябранка в свое
время видела ее в Версале и разговаривала с ней. Мария-Антуанетта
Габсбургская и Бурбонская была очаровательной дамой: веселая, обаятельная,
может быть чуточку эксцентричная и шумливая. Но, в конце концов, она ведь
из дома Габсбургов, откуда тут взяться благородной сдержанности рода
Вильябранка! А пожалуй, в отношении Марии-Антуанетты к молчаливому,
сдержанному Людовику было что-то общее с отношением Каэтаны Альба к ее
сыну, дону Хосе. Она украдкой взглянула на сына: слабый, изнеженный, он
был ее любимцем, - и все ее впечатления, все переживания были связаны с
ним. Он любит жену, да иначе и быть не может, стоит только посмотреть на
нее. Но, конечно, она затмевает его, и для света он - муж герцогини Альба.
Ах, как мало знают люди ее сына Хосе! Они видят и ценят только его
молчаливое благородство. А вот его внутреннюю музыкальность, поразительную
душевную гармонию понимают немногие, да и жена недостаточно понимает.
На сцену вышел председатель революционного трибунала, грубый злодей; он
должен был объявить королеве приговор. Но сперва он еще раз перечислил все
ее гнусные деяния, огласил нелепый и отвратительный список невероятных
преступлений.
Утопая в глубоком кресле, сидел одетый в парадный мундир посла
сухощавый и хилый мосье де Авре, поверенный в делах регента, правящего
государством из Вероны вместо малолетнего французского короля, которого
республиканцы держали в плену. Нелегко управлять страной, ни пяди которой