"Лион Фейхтвангер. Безобразная герцогиня Маргарита Маульташ" - читать интересную книгу автора

с притворной небрежностью проставили свои имена под верительной грамотой:
Иоганн, божьей милостью граф Тирольский и Маргарита, Dei gratia Carinthiae
dux, Tyrolis et Goritiae comes et ecclesiarum Aquilensis Tridentinae et
Brixensis advocata [Божией милостью герцог Каринтийский, граф Тирольский и
Горитийский и защитница церквей Аквилейской, Триентской и Бриксенской
(лат.)].
Но когда аббат Виктрингский вручил грамоту по назначению, большинство
этих стран было его доверителями уже утеряно. В Линце император с хромым
Габсбургом обсуждал меры к осуществлению договора, по которому страна в
горах должна была быть поделена между Габсбургом и Виттельсбахом.
Неуклюжий, грузный Баварец старался все забрать себе, не желал выпустить
из цепких пальцев ни одной, самой маленькой деревушки. Неотступно, упорно
торговался хромой герцог, не скупился на резкости, не уступал. Они сидели,
поглощенные картами и списками, смотрели на вздувшийся Дунай, шел дождь,
оба навалились на жирный кусок, каждый тащил его к себе. После яростной
торговли, они, наконец, столковались: Каринтия, Крайна, Южный Тироль -
Австрийцу, Северный Тироль - Баварцу. В это время прибыл аббат
Виктрингский с письмами и поручениями от обоих детей. Очень вежливо
приняли его оба государя. Внимательно прочли письма. С неуловимой иронией
заговорил Австриец относительно того, как, мол, смерть его дяди,
достойного и высокородного государя, старшего в семье и их общего отца,
мучительно ранит его сердце. Как он сочувствует своей маленькой кузине и
ее юному супругу. Но Крайна теперь его собственность. Каринтию же даровала
ему щедрость императора, войска уже выступили, чтобы занять ее. Если он
чем-нибудь иным может помочь или оказать услугу своей маленькой кузине, он
охотно это сделает. В том же роде высказался и сам император, прямодушно
глядя на аббата большими голубыми глазами. Только речь его была более
звучна и торжественна, оттого что он был императором. К сожалению, дети со
своими просьбами опоздали: он все решил со своими любезными австрийскими
дядями. Однако он еще милостиво подумает.
Дети в замке Тироль, увидев, как плохи их дела, гнали гонца за гонцом в
Париж к отцу и опекуну, королю Иоганну. Но тот был тяжело ранен на
турнире. Он лежал разбитый, почти ослепший, обвязанный и забинтованный, и
смог послать в Тироль только бессильное утешение, советуя детям не
отчаиваться; как только здоровье позволит ему, он приедет сам и защитит и
их и их земли. Видно, это злой рок, что вот он вынужден беспомощно лежать
в постели, а между тем император и Габсбург делят между собой те богатые
страны, которые он закрепил за своим домом, идя долгим путем искусной
дипломатии. Но Иоганн был по натуре игроком и фаталистом, и его не сразило
даже это несчастье. Он привык к внезапным переменам и, несмотря на свое
немощное и жалкое состояние, все же легкомысленно острил насчет женщин и
стран, теперь от него ускользнувших, и ждал с хладнокровием игрока
счастливого поворота судьбы.


Тем временем Каринтия и Крайна были без боя заняты Габсбургами. Города
воздавали им почести, ленная грамота императора повсюду торжественно
прочитывалась. Феодальные бароны и чиновники признали совершившийся факт,
принесли присягу новым властителям. Знатнейшие дворяне, во главе с
величественным Конрадом фон Ауффенштейном, наместником покойного короля,