"Лион Фейхтвангер. Лже-Нерон" - читать интересную книгу автора

веселую жизнь города вилл - Дафне. Надо было обладать уж очень тонким
нюхом, чтобы за всякого рода толками, возникшими в эту пору в Месопотамии,
распознать руку сенатора Варрона.
Если Варрон оставался невидимым, то всюду давал о себе знать другой
римлянин, окруженный какой-то тайной. В храм богини Тараты через гонца,
который отказался отвечать на расспросы, был доставлен чек на очень
крупную сумму как дар императора Нерона в благодарность за спасение от
большой опасности. А весьма чувствительному к женской красоте царю Маллуку
таинственный гонец передал в качестве почетного дара того же невидимого
Нерона двух прекрасных девственниц-рабынь. Король и верховный жрец
колебались, принять ли эти дары. Но так как сумма была очень велика, а
девушки очень красивы, то дары в конце концов были приняты.
Царь Маллук и первосвященник Шарбиль, говоря о политике, употребляли
даже с глазу на глаз только цветистые, осторожные выражения. В таких
двусмысленных выражениях они обсуждали и появление без вести пропавшего
императора.
- Хорошо бы знать, - сказал царь, - что думает в глубине души об этом
императоре некий римлянин и прочна ли почва, на которую опираются его
мысли.
- Некий римлянин, - ответил верховный жрец, - тратит силы своего сердца
и своего тела, развлекаясь в веселых домах одного западного города.
- Боги сделали его дальновидным, - возразил царь, - и, конечно, он
может даже из веселого дома на Западе обозревать наш Восток.
- Возможно, - ответил верховный жрец. - Но если послать к нему гонца,
то гонца могут схватить и заставить проболтаться. Молчалива только земля.
- Эдесса стара, - решил царь, - и переживет еще многие царства, а
терпение - вещь хорошая.
- Я сам стар, - недовольно пробормотал сквозь позолоченные зубы
верховный жрец, - и я не сделан из камня и земли, как Эдесса.
Была ли фантазия населения возбуждена таинственными дарами императора
Нерона или какими-нибудь другими знаками, но слухи о том, что Нерон не
умер, становились все более настойчивыми и все определеннее указывалось,
что император пребывает в Эдессе.
Горшечник Теренций жадно ловил эти слухи, но не обнаруживал своего
нетерпения. Теперь, когда он полон был веры, ему нетрудно было потерпеть.
Безошибочный инстинкт подсказывал ему, что лучше держаться пока в тени и
дать созреть событиям, самому в них не вмешиваться.
Но и без его участия многое делалось, чтобы подготовить его возвышение.
Все теснее становился круг, внутри которого можно было искать императора,
он все яснее смыкался вокруг Красной улицы. Все громче говорили, что
горшечник Теренций не тот, за кого он себя выдает.
Знакомые Теренция при встрече с ним приветствовали его с некоторым
страхом. Посторонние люди показывали его друг другу на улицах, за его
спиной начинали шептаться, и если ему случалось неожиданно взглянуть на
встречного прохожего, он подмечал в его лице смущение и благоговение. Он с
радостью в этом убеждался, но по-прежнему продолжал вести себя так, как
будто ничего не замечает. И непринужденно стал в центре того ореола,
который вокруг него ткался. Если кто-нибудь делал попытку выведать у него
его тайну, он удивленно поднимал брови и молча поблескивал на собеседника
своими близорукими глазами.