"Лион Фейхтвангер. Лже-Нерон" - читать интересную книгу автора

Довольный, что Маллук слушает, Варрон рискнул продвинуться дальше.
- Быть может, - сказал он, - кое-кто жалеет, что и западные звезды не
стоят под знаком раздора. Иные, пожалуй, сочтут полезным, если и в Римской
империи восстанет некто и скажет, что он не признает притязаний Тита,
сидящего теперь на Палатине.
Ничто не шевельнулось на смуглом лице под царским обручем. Верховный
жрец Шарбиль, напротив, быстро повернул к Варрону свою древнюю костлявую
хитрую голову, показывая этим, что он очень заинтересован. Но и он
промолчал. Несмотря на это молчание, Варрон прекрасно понимал, что
происходит в умах обоих. Оба ненавидят Рим, оба были бы рады, если бы на
пути императора встали затруднения. Маллук, араб, страстный друг свободы,
несмотря на маску равнодушия, тяжело страдал от зависимости, в которую все
больше вовлекает его Рим. Шарбиль, хитрый, насмешливый сириец, жрец
древнего культурного народа, презирает молодых варваров Запада, которые
стремятся наложить на его страну свою наглую, грубую руку. Поэтому Варрон
может себе позволить продвинуться еще на шаг вперед: предложение его для
обоих должно быть, как дождь для истомленной засухой степи.
- Может даже статься, - сказал он, - что есть уже некто, имеющий
подобные притязания. Может статься, звезды уже определили, чтобы тот, кто
имеет эти притязания, вскоре объявился.
Выжидательно посмотрел он на Шарбиля, в уверенности, что умный жрец
хорошо его поймет, даже если он ничего больше не прибавит к сказанному.
Шарбиль, сириец, арамеец всей душой, должен страстно тосковать по Нерону,
который с таким уважением поощрял древнюю туземную сирийскую культуру,
старейшую в мире. К тому же Шарбиль алчен, а дерзкие посягательства римлян
на сокровища его храма разрывают ему сердце.
Но Шарбиль, по-видимому, не был склонен отвечать. Остроконечная
жреческая шапка как будто срослась с желтым, сухим, как пергамент,
морщинистым лбом, черная, крашеная, треугольная борода как-то безжизненно
свисала вокруг сухих губ, открывавших позолоченные зубы. Он моргнул
несколько раз морщинистыми веками. Наконец, после мучительного молчания
покачал головой, вытянул вперед шею и проскрипел высоким, злым старческим
голосом:
- А если человек, который собирается заявить свои притязания, обманщик?
Прежде чем Варрон мог ответить, царь Маллук приказал - слуга в это
мгновение в четвертый раз выкликнул час - принести вино и сладости; он
считал, очевидно, неприличным все время беседовать только о политике. Пока
гости церемонно прикладывались к вину и лакомствам, он заговорил об охоте.
Покончив с этой темой, он так же внезапно возобновил политическую беседу.
- Может ли сказать мне Варрон, мой двоюродный брат и господин, -
спросил он, - какие будут последствия, если человек, имеющий притязания,
не обманщик?
- На этот счет, - сказал сенатор, - преданный слуга Варрон может столь
же точно, сколь и смиренно, дать ответ вашему величеству. Тогда бы все
эдикты, изданные Римом после мнимой смерти императора Нерона, потеряли
свою силу и были бы действительны только те договоры, которые существовали
до того, как император Нерон скрылся и исчез.
Тут восточный царь и восточный первосвященник молча уставились на
римлянина таким долгим и пристальным взглядом, что Варрону, хотя и
привычному к обычаям Востока, стало не по себе.