"Лион Фейхтвангер. Лисы в винограднике" - читать интересную книгу автора

также злобными шутками насчет грязных делишек его дядюшки Пьера. Фелисьен
никогда не жаловался, но он страдал. В пятнадцать лет в нем не было ничего
мальчишеского; он был тяжеловеснее и задумчивее остальных Каронов,
серьезнее и взрослее, чем сорокачетырехлетний Пьер. Разумеется, он был
признателен знаменитому дяде за его благодеяния. И хотя Пьер легко находил
общий язык с детьми, Фелисьен оставался ему чужим. Пьеру не удавалось
завоевать доверие племянника. Фелисьен внимательно наблюдал за всеми
делами Пьера, но Пьеру было неясно, что означает это внимание - восхищение
или критику. Сегодня он снова испытывал неловкость, встречая взгляд
больших серьезных глаз мальчика.
Он отвел глаза и посмотрел на другой конец стола, где сидел Поль
Тевено. Он улыбнулся Полю, и тот ответил ему счастливой улыбкой.
Привязанность Поля была особенно приятна Пьеру после легкого
разочарования, которое он всегда испытывал при виде Фелисьена. Пьер был
горд, что нашел такого человека. Судьба сначала свела их как врагов, во
времена, когда у Пьера была жестокая распря с братом Поля; но Пьер быстро
завоевал дружбу и восхищение молодого человека.
Наружностью Поль не блистал. Вид у него был весьма жалкий. Сюртук на
нем висел; он подносил еду ко рту неверными движениями маленьких костлявых
рук. Но над опущенными плечами очень молодо и красиво возвышалось его
полное лицо с большими сияющими карими глазами. Он был незаменим, этот
юноша, он был чертовски умен. Какая жалость, что у него больная гортань и
дни его сочтены, хотя ему всего двадцать шесть лет.
Между тем разговор коснулся одной только что вышедшей книги о
Вест-Индии, и всезнайка Филипп Гюден пустился в ученое рассуждение о
важной роли этих островов в экономике королевства. Он по памяти приводил
цифры, называл количества ввозимого оттуда сахара, табака, индиго, хлопка,
какао, перца, кофе, и цифры эти звучали весьма внушительно.
- Если бы меня послушались, - вмешался Пьер, - эти владения принесли бы
и совсем другие выгоды. Я однажды составил проект, который мог обеспечить
нам отличную монополию, монополию торговли неграми. Если бы Версаль
монополизировал вест-индскую работорговлю, как я предлагал, денег в
государственной казне было бы предостаточно, король смог бы провести
прогрессивные реформы Тюрго, и в стране было бы больше справедливости и
свободы. - "И больше денег для Америки", - подумал он про себя. Вслух он
сказал: - Когда новый торговый договор с Испанией будет наконец
подготовлен, тогда, наверно, еще вспомнят о моем проекте.
Теперь все заговорили об Испании. Месяцы, проведенные Пьером в Мадриде,
были лучшими в его жизни. Это было бурное, сумасшедшее время. Из множества
сцен, делавших его жизнь столь драматичной, самой великолепной, пожалуй,
была та, в которой он заставил соблазнителя своей сестры Лизетты,
коварного труса Клавиго (*2), восстановить ее честь. Да, Пьер превратил
свою мадридскую жизнь в сложный, увлекательный спектакль, полный страсти,
остроумия, музыки, денег, большой политики, стихов, театра и красивых,
доступных женщин. При этом, будучи примерным семьянином, он находил еще
время подробно писать обо всем отцу и сестрам, писать со смаком, настолько
ярко и увлекательно, что те переживали вместе с ним каждое событие.
Теперь, когда он снова возвратился из продолжительной и успешной поездки,
они цитировали эти старые письма, наперебой припоминали подробности,
смеялись, блаженствовали.