"Алиса Ферней. Речи любовные " - читать интересную книгу автора

казаться им, что вовсе не какая-то пустячная деталь, а доказательство того,
насколько этот мужчина был уверен в себе. Сказать, что он одет с иголочки,
было нельзя: светлый костюм, белая рубашка, застегнутая на все пуговицы,
ничем не примечательный галстук. Брюки помятые, пиджак жеваный, рубашка
несвежая. Да и немудрено; редкие токи ветерка, прокладывая себе дорогу в
городском пекле, перемещали лишь массы нагретого за день воздуха. Нетрудно
было определить, что после рабочего дня он не успел забежать домой
переодеться в отличие от его спутницы, у которой, судя по всему, на
подготовку к встрече ушла уйма времени. С первого взгляда становилось ясно:
это не деловая встреча, не семейная вылазка, а галантное свидание.

***

Они шли быстро, словно куда-то торопились, хотя спешить им ровным
счетом было некуда, просто хотелось поскорее выбраться из толпы. Их движения
напоминали балетные па. Они сходились, расходились, вновь сближались и
удалялись друг от друга, пробираясь в густом людском потоке. Стоило им
сблизиться, он устремлялся к ней и не спускал с нее глаз, словно его самого
не существовало. Она же резвилась, вскакивала на бортик тротуара, будто лань
проскальзывала между прохожими, покачивая крошечной сумочкой.
Никому бы и в голову не пришло, что подобная раскованность - оборотная
сторона неуверенности в себе грациозное выражение внутреннего страха. Ей
чертовски хотелось нравиться. И, как часто случается, эта потребность играла
с ней шутки.

***

Однако при самом зарождении их отношений ее непосредственность была
сломлена. Когда он на нее смотрел, она стремилась казаться невозмутимой. А
он совсем перестал отводить от нее взгляд.
Она забеспокоилась о своем туалете: не слишком ли то, не слишком ли
это? Не хотелось выходить за рамки хорошего тона. Она стала думать даже о
своих движениях: "Что это я все скачу? Ведь это ребячество". Пошла
степеннее. А он все смотрел и улыбался. Но не улыбкой вежливости, а улыбкой,
выражающей неподдельное удовольствие. Он думал о том, как она прелестна и
что он не ошибся, обратив на нее внимание, и как ей к лицу это короткое
желтое платье из тонкого поплина, в котором не жарко. Он знал названия
тканей, поскольку любил женщин. То, что интересовало их, не оставляло
равнодушным и его. "Вот юная, по-настоящему стильная особа", - сказал он
себе в самом начале вечера, когда она к нему подходила. И хотя она была
блондинка, этот желтый с золотым отливом цвет как нельзя лучше подходил ей,
и она могла себе позволить юбку выше колен. Он поздравил самого себя с тем,
что рядом с ним такая женщина. И был страшно доволен, что открыл ее
существование. Он собрался приударить за ней. Его восхищало ее гладкое, как
столешница, лицо, светлая кожа с мелкозернистыми порами. Это было одно из
тех лиц, которые, кажется, дарят себя окружающим. Но не потому, что прячутся
менее других - лицо ведь вообще трудно спрятать, - а потому, что у того, кто
смотрит на них, возникает ощущение, будто он крадет их. От таких лиц не
отвести глаз, и, как ни старайся, все равно перейдешь границы приличия. Он
не уставал от ее лица. Ему и в голову не приходило, что от этого можно