"Ю.Г.Фельштинский, С.Юшенков. Открытое письмо Марии Спиридоновой ЦК партии большевиков " - читать интересную книгу автора

там убийства, увольте меня из чрезвычайки, я не могу"... Вот обстановка
первых попыток террористических действий. Так как Левые
Социалисты-Революционеры в чрезвычайной "тройке" голосо-


вали против расстрелов, то им было предложено уйти оттуда; так и было
сделано.
Но, как и во французском терроре трудно было только начало, так и в
России то, во что развернулась большевистская чрезвычайка, превзошло все
бывшие у нас опасения.
Эти ночные убийства связанных, безоружных, обезвреженных людей,
втихомолку, в затылок из нагана на Ходынке, с зарыванием, тут же
ограбленного (часто донага) трупа, не всегда добитого, стонущего на этой же
Ходынке, в одной яме [для] многих, не могут называться террором. Какой это
террор!..
С этим словом связано на протяжении русской революционной истории не
только понятие возмездия или устрашения - это в нем последнее дело - и не
только желание или необходимость физического устранения какого-нибудь
народного палача. Первым и определяющим его элементом является элемент
протеста против гнета и насилия и элемент (путем психиатрического давления
на впечатлительность) пробуждения чести и достоинства в душе затоптанных
трудящихся и совести в душе тех, кто молчит, глядя на эту затоптанность. Это
средство агитации и пропаганды действием, наглядное обучение масс. Так
именно, не боясь никаких последствий, бестрепетно и гордо бить по своему
врагу.
Акт над германским послом Мирбахом в Советской России и германским
генералом Эйхгорном на Украине имели прежде всего это предназначение.
И почти неразрывно с террором связана жертва жизнью, свободой и пр. для
нападающей страны. И, кажется, только в этом и есть оправдание
террористического акта.
Где все эти элементы в чрезвычайках?!! Переписка в газетах идеологов
чрезвычаек свидетельствует о невероятном умственном и нравственном их
убожестве; страстность же защиты полной своей самостоятельности чревата
самыми интересными осложнениями для самой вашей коммунистической партии. Вы
скоро окажетесь в руках вашей чрезвычайки, вы, пожалуй, уже в ее руках.
Туда
вам и дорога. Но, бешено защищая себя через этот


орган, себя, а не рабочий класс, не смейте говорить при этом от имени
пролетариата и крестьянства, от имени которого вы скоро будете иметь столько
же права говорить, как Авксентьев или Скоропадский. Революция, хотя вы и
выдаете мандаты на участие в ней подобно мандатам на получение калош, не
может быть вашей монополией, она пошла [слово неразборчиво] и помимо вас. И
если еще сможет осилить вашу и психологическую в себе из-за вас реакцию,
она
найдет свои способы самозащиты и очистит запачканные вами и правыми
социалистами социалистические знамена. Сама сущность восстания масс
предрешает в себе самой совершенно иные законы борьбы, чем те, что вы ей
подсунули. Пользование робес-пьеровскими фразами из времен французской