"Ю.Г.Фельштинский. Был ли Сталин агентом охранки? " - читать интересную книгу автора

Ворошилова (ныне Председателя Президиума Верховного Совета) просить Сталина
собрать высшую конференцию по военным проблемам, касающуюся Украины,
Московского военного округа и некоторых других регионов, командующие которых
были посвящены в планы заговора. Тухачевский и другие заговорщики должны
были явиться со своими доверенными помощниками. В определенный час или по
сигналу два отборных полка Красной Армии перекрывают главные улицы, ведущие
к Кремлю, чтобы заблокировать продвижение войск НКВД. В тот же самый момент
заговорщики объявляют Сталину, что он арестован. Тухачевский был убежден,
что переворот мог быть проведен в Кремле без беспорядков.
Существовало два мнения, как объяснил мне Зиновий, что делать после
этого со Сталиным. Тухачевский и другие генералы полагали, что Сталина надо
просто застрелить, после чего созвать пленарное заседание ЦК, которому будет
предъявлена полицейская папка. Косиор, Балицкий, Зиновий и другие
(по-видимому, группа лиц, не принадлежавших к армии) думали арестовать
Сталина и доставить его на пленум ЦК, где ему предъявили бы обвинение в его
полицейском прошлом.
Перед тем как покинуть меня, Зиновий сказал с тревогой: "В случае
провала, если нас с Еленой пристрелят, я хотел бы, чтобы ты и Мария
позаботились о моей маленькой дочке". Елена была его женой, Мария - моей.
Его дочери было тогда три года, и он был к ней страстно привязан. На
какой-то момент у него появились слезы. Я понял, что ради спасения дочери он
был готов проделать путь от Украины до Испании, если бы это потребовалось,
чтобы подготовить меня к доброму или плохому исходу.
"Но как может все кончиться провалом? - приободрил я Зиновия. --
Тухачевский - уважаемый руководитель армии. В его руках Московский
гарнизон. Он и его генералы имеют пропуска в Кремль. Тухачевский регулярно
докладывает Сталину, он вне подозрений. Он устроит конференцию, поднимет по
тревоге оба полка - и баста".
Я продолжал говорить, что обычный риск, связанный с любым заговором, --
возможность того, что один из его участников провалит всю конспирацию, --
здесь исключен. Никто


в здравом рассудке не пошел бы к Сталину, чтобы сказать ему о
полицейском досье, ибо немедленная ликвидация была бы наградой за такое
откровение.
Мы обнялись, расцеловались в обе щеки, и Зиновий ушел. Я никогда больше
его не видел.
Спустя несколько дней я возвратился в Испанию. Неделя за неделей, месяц
за месяцем следил я за газетами и использовал каждую свободную минуту, чтобы
включить на коротких волнах радиоприемник. Стоило только кому-нибудь
спросить меня: "Вы слышали новости?", и я подпрыгивал как ужаленный. Я ждал
своих новостей.
11 июня 1937 года я ехал в своем автомобиле от франко-испанской границы
к Барселоне. Погода была чудесной. Я смотрел на волнистые холмы и слушал
нежную музыку французской радиостанции. Внезапно музыка оборвалась и
последовало сообщение: "Радио Тулуза! Специальный выпуск! Советский маршал
Тухачевский и ряд других генералов Красной Армии арестованы по обвинению в
измене. Они предстанут перед военным судом".
Уже на следующее утро официальное советское сообщение поведало