"Ю.Г.Фельштинский. Разговоры с Бухариным " - читать интересную книгу автора

отвратительной эпохи ...
На процессе в марте 1938 г. в заключительном слове он говорил, что
переоценил все свое прошлое и "с поразительной ясностью" увидел, что кругом
"абсолютно черная пустыня", в которой нет ничего, во имя чего нужно было бы
умирать не раскаявшись. И он каялся, признавая себя виновным и в "измене
социалистической родине", и в "организации кулацких восстаний", и "в
подготовке террористического покушения", а также "дворцового переворота"...
Правда, "покаяние" его было весьма своеобразным: признав себя вообще
виновным во всех указанных преступлениях, Буха. рин не признал ни одного
конкретного обвинения, выдвинутого прокурором, и очень решительно, с
большой, даже формально-юридической обоснованностью не только доказывал
вздорность этих обвинений, но и высмеивал прокурора, который действительно
был одною из наиболее отвратительных фигур сталинской эпохи. В этом
"дуализме" бухаринских "покаяний" был свой большой смысл. Свою борьбу на
суде Бухарин вел в двух плоскостях. Конкретные факты, на которых сталинская
прокуратура строила свои обвинения, Бухарин все оспаривал - это он делал
для будущих историков, которые когда-нибудь придут и с документами в руках
будут восстанавливать историческую правду о борьбе, которая в тот период шла
на верхушке советской диктатуры по большим вопросам тогдашней современности,
и прежде всего по вопросу о крестьянстве (принудительная коллективизация) и
внешней политике (сталинский союз с немецкой военщиной) Эти историки
установят, что все обвинения были ни на чем не основаны, и сами вынесут свой
объективный приговор. Но Бухарин был готов поставить себя на служение
официальным задачам процесса, который пытались изобразить как направленный
против "преторианского фашизма", в направлении к которому шло перерождение
верхушки аппарата диктатуры. Такого перерождения Бухарин действительно никак
не хотел...
В результате в его последнем слове было очень мало элементов подлинного
отречения от того, что он думал, и основные его заявления укладывались в ту
концепцию большого человеческого потока, который в конце концов выправит
ошибки и преступления людей, стоящих во главе диктатуры. Но в нем
действительно было согласие принести свою жизнь в жертву, войти в категорию
тех, кто, как он мне говорил, "высовывается" из общего большого потока и за
это подвергается "подстриже-


нию" (как ножницами!)... Совсем не напрасно Вышинский, выступавший
обвинителем против Бухарина, позднее обвинял последнего в двуличии, называл
коварной лисицей и т. д. Бухарин на процессе сильно замаскировался, больше
всего думая о судьбе близких: малютки-сына и жены, с одной стороны, и
будущей истории - с другой. Но по существу он совсем не "разоружился" ни
идеологически, ни политически.
Для поверхностного наблюдателя, который видит только ту сторону
событий, которую в свое время сталинские организаторы процесса, так сказать,
выложили на прилавок, чтобы она бросалась в глаза даже случайным прохожим,
этот процесс не может не представляться не только безотрадной, но и
малоинтересной картиной: все подсудимые, как наперегонки, "признаются" в
самых позорных деяниях... Бухарин не отстает от остальных и в своем
последнем слове признал себя повинным и "в измене социалистическому
отечеству", и "в организации кулацких восстаний", и "в подготовке