"Юрий Фельштинский. Архив Троцкого. Том I " - читать интересную книгу автора

догматизмом Троцкий толковал пороки Англо-русского комитета расшири-
•з
S <ъ




14
15



тельно, в принципе выступил против соглашении с "оппортунистическими
лидерами" западноевропейского рабочего движения.
В дискуссиях вспоминались и другие неудачи: провал коммунистических
путчей в Германии и Болгарии в 1923 г., в Эстонии в 1924 г. Обе стороны - и
оппозиционеры, и правившая группа - искали субъективные причины этих
поражений. Оппозиционерам в этом смысле было легче - они обвиняли
сталинско-бухаринское руководство Коминтерна (забывая, правда, что в
1923--1924 гг. во главе Коминтерна стоял один из лидеров теперешней
оппозиции Зиновьев). Сталинцы-бу-харинцы находили виновников в компартиях,
особенно в тех группах, которые поддерживали оппозицию в СССР или в какой-то
мере сочувствовали ей. Обвинения в "правом оппортунизме", "ликвидаторстве"
или же, наоборот, в "ультралевизне" сыпались, как из рога изобилия.
И правившая команда, и борцы против нее в равной мере необоснованно,
спекулятивно твердили о непосредственной опасности военного нападения
"империалистических держав" на СССР. "Военная тревога" стала особенно
навязчивой после того, как в мае 1927 г. последовала серия международных
инцидентов, из которых наиболее значительными были разрыв Великобританией
дипломатических отношений с СССР (это произошло после того, как во время
обыска в помещении Англо-русского кооперативного общества были обнаружены
неопровержимые свидетельства советского шпионажа) и убийство советского
полпреда в Польше П. Л. Войкова русским белоэмигрантом. Никакого "единого
фронта империалистических держав против СССР", готовившего "новую
интервенцию", на самом деле не существовало, и в советском истеблишменте
прекрасно это сознавали. Как и прочие рычаги, резкое преувеличение военной
угрозы играло на руку Сталину, использовавшему его против оппозиции, более
того - заявившего о возникновении "единого фронта от Чемберле-на до
Троцкого". О том, что это было именно так, свидетельствовал нарком
иностранных дел Г. В. Чичерин, заявивший в 1929 г. американскому журналисту
и будущему видному историку Луи Фишеру: "В июне 1927 г. я вернулся из
Западной Европы. Все в Москве говорили о войне. Я старался разубедить их:
"Никто не планирует нападения на нас". Я настаивал.
Тогда коллега меня просветил. Он сказал: "Мы это знаем. Но это нам
нужно для борьбы с Троцким""²⁰. Остается вновь и вновь
поражаться, как такой опытный политик, каким был Троцкий, оказался на поводу
мошеннической игры Сталина. Но ведь, вступим в спор с собою же, если бы
лидер оппозиции пожертвовал своими догмами, начал по тактическим
соображениям полемику со Сталиным, отрицая военную опасность, это был бы
совершенно другой человек, не тот, чья позиция доминировала в оппозиционной