"Джейн Фэйзер. Возлюбленный враг " - читать интересную книгу автора

Долгие минуты тишина нарушалась лишь ржанием лошади, звяканьем уздечки,
когда лошадь вскидывала голову и била копытами о землю. Ряды мужчин в
кожаных бриджах, шлемах и латах замерли, когда солнце нырнуло за мыс и
растворилось в водах залива Алум.
Заход солнца как бы послужил сигналом, и восседавший на коне
провозгласил:
- Волею парламента я нахожусь здесь, чтобы конфисковать все земли и
имущество Джона Редферна с острова Уайт, чей ущерб правлению парламента
доказан.
Фигура на крыльце лишь склонила голову. Что еще ей оставалось делать?
Ведь за ее спиной не было армии с мушкетами, нацеленными на молчаливые ряды
воинов, которые пришли, чтобы изгнать ее с земель, принадлежавших ей по
праву рождения. Джинни всегда умело подмечала нелепое и смешное, из-за чего
в более счастливые дни детства не раз попадала в беду. И сейчас весьма
некстати оно снова проявилось: две сотни вооруженных мужчин против одной
безоружной, беззащитной женщины. Губы ее изогнулись в усмешке.
За годы гражданской войны мужчина многое повидал. Он видел браваду,
покорность, настоящее мужество, панический страх, но не мог припомнить ни
разу усмешливого выражения на лице роялиста, когда армия нового образца
приступала к выполнению указов парламента.
Он соскочил с коня и поднялся по ступеням, на ходу снимая перчатки.
- Ваше имя, госпожа?
- Это представление, сэр? Или допрос?
Ее серые глаза были такими же холодными, как воды Атлантического
океана, бившиеся об Игольчатые скалы, стоявшие на страже этого водного
пространства между островом Уайт и остальной частью Англии. "Она молода, -
сказал он себе, - ей едва исполнилось двадцать. Высока для женщины, но
стройная и гибкая, как ива". На ней было темно-синее платье из полотна
ручной работы. Белый фартук подчеркивал узкую талию, которую он мог бы
обхватить двумя руками. Золотистая кожа напоминала о летних днях,
проведенных на воздухе. Он взглянул на ее спокойно сложенные руки и увидел
тонкое золотое обручальное кольцо. Руки были такими же загорелыми, как и
лицо, но кожа на них загрубела, что свидетельствовало о тяготах и лишениях.
Алекс Маршалл, младший сын графа Грэнтема, внезапно вспомнил о правилах
приличия.
- Я полковник Александр Маршалл, госпожа.
- Это королевское имя неуместно для "круглоголового", полковник, -
сказала она, не торопясь представиться в ответ.
Алекс Маршалл не испытывал угрызений совести, когда дело касалось
кровавой битвы. Он не переживал, выполняя приказы парламента и арестовывая
сторонников короля, конфискуя их поместья, лишая наследства их обитателей.
Но никогда раньше, до сего момента, он не чувствовал ни малейшего желания
обрушить весь свой гнев на женщину.
Ее серые глаза насмехались над ним, когда она присела в реверансе и
произнесла:
- Вирджиния Кортни, полковник Я не могу оказать радушный прием вам
и... - она указала на ряды воинов, - вашим подчиненным. Но с радостью
поделюсь всем, чем располагаю.
Алекс чувствовал взгляд двухсот пар глаз, смотревших ему в спину, когда
он стоял перед этой поразительной женщиной, которая насмехалась над ним