"Джейн Фэйзер. Серебряные ночи " - читать интересную книгу автора

ее девичьих грез были казаки - степные всадники на быстрых как ветер конях.
Она была родное дитя степей, и взоры ее были всегда обращены не на
восток, а на запад.
Князь Голицын сумел научить свою внучку отвратить взор от востока, от
двора императрицы Екатерины. Тяжелые мысли в душе старого князя заставили
его объяснить девушке, что именно этот двор и царящие в нем нравы погубили
ее родителей, а потому ей не следует даже знать о его существовании.
Втолковывая ей подобные мысли, князь ни словом не обмолвился о своих
страхах - о том, что наследница могущественного и богатого рода Голицыных не
сможет навсегда остаться в своих любимых и никому не ведомых Диких Землях,
под заботливым присмотром вспыльчивого старого аристократа, рано оставившего
службу, а заодно и все сомнительные удовольствия императорского двора.
Эти горькие мысли, эти преждевременные страхи не беспокоили Софью
Алексеевну. В свой двадцать первый день рождения, в день совершеннолетия,
Софья узнала, что является наследницей состояния в семьдесят тысяч душ,
разбросанных на бескрайних просторах пустынной империи. Однако ее
по-прежнему интересовало только Берхольское. Такое неслыханное богатство не
занимало ее воображения. Она воспринимала как должное огромную усадьбу,
армию слуг, прекрасных лошадей, великолепно подобранную, богатейшую
библиотеку. Она никогда не интересовалась своим гардеробом, поскольку
светского общества в обозримых степных пределах не существовало, а ее дед не
отличался гостеприимством, и редкий путешественник заворачивал в усадьбу.
Одним словом, княжна Софья Алексеевна Голицына искренне была довольна
своей жизнью; у нее были лошади, книги, компания в лице обожаемого дедушки и
степная свобода. Смутные томления, которые время от времени нарушали ее
обычно спокойный сон, девушка привыкла гасить лишним стаканчиком вина или
дополнительным куском пирога за ужином.

***

На Неве шел ледоход. Огромные льдины сталкивались и крошились с громким
треском. В воздухе пахло весной. Полыньи темной воды становились все шире;
льдины таяли под лучами бледного солнца.
Императрица Екатерина смотрела на реку из окна своего кабинета в Зимнем
дворце. Через неделю-другую Петербург станет доступен для судоходства;
зимняя изоляция завершится; внешний мир снова сможет ступить на парадный
порог промерзшей екатерининской империи,
- Меня тревожит мысль, что она уже достигла совершеннолетия. Как
все-таки быстро летит время, друг мой! - проговорила она, отвернувшись от
окна и одарив улыбкой своего собеседника - огромного роста мужчину лет
сорока пяти, одноглазого, с длинными волосами; пустую глазницу прикрывала
черная повязка - верный циклоп, одетый царедворцем.
- Бег времени не касается вас, государыня, - послал ответную улыбку
князь Потемкин. И это не было дежурной лестью. Он видел перед собой не
расплывшуюся, потерявшую зубы, низкорослую даму пятидесяти пяти лет; перед
его внутренним взором по-прежнему стояла страстная любовница, какой он знал
ее в былые времена; он видел яростную, не знающую границ энергию, видел
мощный интеллект одной из самых могущественных и очаровательных женщин
просвещенного мира.
Екатерина не откликнулась на комплимент. К чему? Ведь те молодые