"Евгений Федоровский. Из жизни облаков ("Искатель", 1986, № 2)" - читать интересную книгу автора

французы соорудили аэронавтам прекрасное надгробие, которое до сих пор
стоит на кладбище Пер-Лашез. Гастон Тиссандье утверждал, что, ослабев, его
товарищи выронили изо рта трубки кислородных подушек и задохнулись от
нехватки кислорода...
И все же люди продолжали летать. Еще больший эффект в воздухоплавание
принесла фотография. Изображение земли с высоты, реки, города, фермы,
снятые с непривычного ракурса, размножались в тысячах открыток. На снимки
смотрели так же, как мы разглядываем голубой шар Земли, сфотографированный
из космических далей. Стало возможным запечатлевать и многообразные формы
облаков, и рождение циклонов, вихрей и атмосферных фронтов.
...Обдумывая служебную записку, Артур намеревался изложить эти
сведения. Они поистерлись в памяти стариков, а у молодых наверняка вызовут
снисходительную усмешку: "Вы бы еще пращой, да в небо..." Но запуск ракеты
- это выстрел чистым золотом. "Огромный расход не всегда оправдан и часто
не дает того, что требуется метеорологии", - думал наш ученый друг.
Пока Артур бился над докладной запиской, вел переговоры с отделами,
убеждал неверующих, вдохновлял нерешительных, мы надули оболочку и сразу
обнаружили несколько серьезных проколов. Зачистив прорезиненную ткань
напильником и шкуркой, мы обезжиривали ее ацетоном, заплату из сырого
каучука придавливали прессом, внутри которого горела тысячеваттная
спираль. Каучук навек срастался с оболочкой.
Убедившись в отсутствии посторонних на вверенном ему участке,
прибегал в эллинг Митька, ложился у порога, клал безобразную морду на
вытянутые лапы и кроткими, виноватыми глазами смотрел на нас, словно хотел
сказать: "Я рад бы помочь, но не мое это собачье дело".
Самый наглый из котят - Прошка, который в отличие от других сам
давался в руки, приблизился к псу, нервно поводя хвостом и выгнув на
всякий случай спину. Его подмывало познакомиться с Митькой, но язык
повадок, взглядов во многом отличался у них, как и у людей, скажем,
африканского племени Або и коренных оксфордцев. Однако пес по каким-то
ужимкам понял, что у маленького пройдохи чистое сердце. Он лениво
шевельнул хвостом: валяй, мол, дальше. И Прошка уселся прямо перед
огромной пастью Митьки, состроив равнодушную мину на усатой мордочке. Пес
ткнул его языком, и дружеские отношения были установлены.
На ремонт оболочки ушла неделя. Не скажу, что она была легкой. В те
моменты, когда в эллинге было дел по горло, по закону подлости в
административных корпусах переставали работать сливные бачки, текли краны,
перегорали лампочки, гудели дроссели, сотрясая лампы дневного света и
нервируя сотрудников. Какой-то обормот сжег кипятильник, отчего вырубились
автоматы-предохранители главного корпуса. А тут еще подоспело время
регламентных работ электродвигателей.
Пыхтел недовольно Зозулин. Что-то в электричестве он мог устранить
сам, так нет! Получив заявку, названивал в эллинг, куда мы провели
телефонную времянку, и, не скрывая злорадства, гудел в трубку:
- В химлаборатории лампа замигала. Надо заменить.
- Ну так замените!
- Я не дежурный электрик.
- Ну, вы же, Григорьич, понимаете, не бежать же мне из-за такой
ерунды километр от эллинга и обратно! Мы же не только для себя стараемся -
для науки!