"Евгений Федоровский. Трудные берега" - читать интересную книгу автора

жилые бараки, обложенные поленницами дров, дощатые склады, гараж.
Постепенно прибывал народ. Машина с брезентовым верхом так и сновала от
аэродрома к базе и обратно. Получив резиновые сапоги, спальные мешки,
стали ждать у моря погоды. Холодные туманы рождались над заливом,
наползали на сушу и повисали в горах устойчиво и плотно. А как раз туда, в
горы, мы должны были лететь. Помаявшись в безделье, начали ловить нехитрой
леской-закидушкой дальневосточную камбалу. Жирную, широкую, как лопата,
рыбу пекли тут же на костре. А небо было темное, неласковое, и сыпал
скучный, реденький дождик...
В середине дня разъяснилось. Мы побросали вещи в кузов грузовика и
ринулись на аэродром. Там ждал нас тяжелый вертолет Ми-8.
Он покачался на могучих лапах, будто спринтер перед стартом, когда
нащупывает устойчивую опору, поднатужился и легко пошел вверх. Косо
поплыли аэродромные пристройки, маленькие огородики, лиственницы на
окраинах. А впереди поднимались рыжие склоны Джугджурского хребта. В
ущельях и седловинах голубели подушки снежников. За короткое лето они не
успевали стаять и оставались до будущих вьюг. Их окружали изумрудные
заплаты кедрового стланика с редкими высыхающими лиственницами. А ниже
поблескивали на солнце оловянные спиральки речек.
Через час вертолет свалился в долину, надвое распластанную широкой рекой.
Он приземлился на каменистую косу, выбрав пятачок среди навалов вымытых до
белизны коряг и кустарника, вырванного из берегов весенним половодьем.
Синеватая река гнала воду через гладкие камни туго и плотно. Там, где
закручивались воронки, вспыхивали огоньки - то отсвечивали спины
прожорливых хариусов.
Это и была Улья. В прошлом году на ее берегу останавливались базой
геологи, оставили здесь много нужных для бивачной жизни вещей. Ими
следовало догрузить вертолет. Темные, сработанные наспех избы хранили
всякое добро: котлы, ведра, железные печки, топоры, бочки из-под бензина.
Без всего этого мы попросту не могли жить на новом месте. По множеству
следов бывалые люди определили, что базу часто посещали медведи. Да и
новички сразу разобрались в их метках. Звери когтями и зубами пытались
сорвать замки с дверей, разломали рамы маленьких окон, но пролезть не
смогли. Они шли на весенние свадьбы, запах оставленной с прошлой осени
соленой горбуши тянул их к избушкам.
Покончив с погрузкой, мы зашли в ледяную воду Ульи помыться. Сильно,
упруго мчалась она к океану. Мелькали там и тут темные спины хариусов.
Рыба упрямо шла против течения к далеким перекатам, где высились целые
каскады водопадов. Москвитинские казаки называли такие места убойными.
Около самого большого "убоя" они оставили свои струги, обошли тайгой
водопады, построили новые лодьи и на них доплыли до моря.
Совсем не просто это было сделать тогда. Опершись на свои пищали, тревожно
смотрели они на неведомую реку, гадали, что скрывается за ближайшим
поворотом, куда она их приведет, можно ли доверять обманчивой тишине.
Позади лежала громадная таежная страна Сибирь, по которой они шли от
родного Урала, а впереди маячило нечто темное, неведомое. И сколько же
было в этих людях гордого достоинства и самоуважения, чтобы после всего
пережитого они рассказали о своих мытарствах такими скупыми словами: "А
волоком шли день ходу (через Джугджурский хребет!) и вышли на реку на
Улью, на вершину. Да тою Ульею-рекою шли вниз стругом, плыли восьмеры