"Дима Федоров. Загольная жизнь" - читать интересную книгу автора

Дима Федоров

Загольная жизнь

- Так какое слово написать?
- В русском что, мало слов, по-твоему?
- Много.
- Ну и напиши одно из них.
- Так какое?
- Петров, я главврач, а не филолог. Напиши простое человеческое слово.
Чтобы легко было запомнить.
- А из скольких букв?
- Послушай, Петров, ты меня достал!
- Хотя бы из какой области?
- Из области твоего головного мозга.
Его сделали крайним. Его всегда делают крайним. И дежурства на Новый
год, и вообще в праздники, и за водкой сбегать (только одному Соломону
Хаимовичу, понятное дело, коньяк подавай). И медсестрам в поздравительные
открытки стихи сочинить - это тоже он, и у него всегда получалось хорошо - в
рифму, душевненько так, и вот итог... И ко всему прочему угораздило работать
в клинике, где самый большой по стране процент выживших после клинической
смерти. Почему-то именно сюда, в их реанимацию привозят трусов, цепляющихся
за свои лузерские жизни и смеющих после полнейшей отключки утверждать, что
их души вышли из тела и имели рандеву с высшими силами.
Все беды, конечно, из-за фамилии. С такой народно-одноклеточной
фамилией из тебя всегда будут вить веревки. Из Соломона Хаимовича вот ничего
не совьешь, кроме петли себе на шею, а из Петрова - пожалуйста. И выхода
нет. Выход один - выполнить приказание, взять стремянку, краску и написать
поверх шкафа слово, выражающее нечто всеобъемлющее... Слово, которое человек
должен узреть в торжественный момент прощания со всем бренным, в момент,
предшествующий встрече с Господом. Если Господь, конечно, есть.
Умники из РАН разумно рассудили. Если у того, кто вернулся оттуда,
спросить, что он видел, тот должен сказать слово, написанное на самом
высоком шкафу в реанимационной. Прочитать его можно только от потолка. Вряд
ли кто-то сперва тайком залезет на такую верхотуру, а потом свалится в кому.
А не скажешь заветное слово - извини, дружок, ты самозванец.
И Петров задумался. Задумался и написал.


* * *

Нет ничего обиднее, чем так запалиться! По-детски. П...ц! Стоило просто
поднять голову и увидеть видеокамеры наружного наблюдения. Впрочем, что бы
это дало? Кто мог предположить, что гостиничные секьюрити - скоты позорные -
продадут его Петровичу. Или, может, Петрович сам к ним спустился и попросил
отследить? Может, он подозревал. И тут еще игра со "Спартаком". Если бы все
это перед "Шинником", то загул не имел бы последствий - только штраф, а
здесь...
Петрович не без злорадного удовольствия перематывал в ускоренном режиме
пленку назад и снова вперед в том месте, где кадры сменяли друг друга - вот