"Алексей Федорович Федоров. Подпольный обком действует (Книга 3) " - читать интересную книгу автора

вместе. Учесть каждого человека и остальное. Лошадей, черт с вами, берите
самых лучших...
Приказ мы писали до вечера. Как ни сдерживался Николай Никитич, как
ни старался быть великодушным, но то и дело вскакивал, хватался за голову:
- По живому мясу режете. Не отдам Авксентьева! И Балицкий пусть
остается... Мало ли, что он упомянут в приказе. Там сказано, чтобы он с
вами вместе вылетал из Москвы, а насчет рейда нет ничего. Вы думаете, мы
тут поезда не будем взрывать? Вы его спросите, он и сам, я уверен, захочет
остаться. Остаешься, Гриша? - Балицкий отрицательно покачал головой. - Ах,
так, значит, дружба врозь?!
В том, что такие люди, как Балицкий, будут рваться в рейд, нельзя
было сомневаться. А вот как отнесется к рейду основная масса партизан,
рядовые бойцы?
Я побаивался, что многие из них не захотят покидать родные края.
Приказу подчинятся, но в душе будут против. Оказалось, что опасения мои
напрасны.
Общий приказ я зачитал на митинге, где собралось все соединение, -
более двух с половиной тысяч человек.
Сперва выстроились в несколько рядов на большой заснеженной поляне. В
торжественной обстановке я вручил Николаю Никитичу от имени ЦК КП(б)У
знамя Черниговского обкома. Принимая его, он опустился на колено,
поцеловал его край. После этой церемонии я вручил награжденным ордена от
имени Верховного Совета СССР. Ряды на некоторое время расстроились.
Товарищи поздравляли друг друга, обнимали, целовали. Потом снова
воцарилась строгая тишина. Дружинин прочитал приказ о разделе соединения и
о выходе в рейд таких-то и таких-то подразделений. После команды "Вольно"
шум поднялся невообразимый. Еще бы! Ведь многие товарищи, стоявшие рядом,
узнали, что через несколько дней им придется расстаться.
- Возьмите меня, - просит Горелый, - Сергей Мазепов идет, а мы же с
ним друзья.
- Ну, если уж вы такие неразрывные друзья, пусть он останется с
тобой, Николай Никитич не будет возражать.
Нет, Мазепов не соглашается оставаться, он пойдет в рейд.
Осаждали меня даже женщины, старики, подростки: они тоже хотели в
рейд. От желающих не было отбоя. Пришлось сказать, что никаких заявлений
разбирать не будем.
Однако некоторые просьбы нельзя было не удовлетворить. Вот, например,
была у нас медицинская сестра и разведчица Нонна Погуляйло. Она должна
была остаться у Попудренко вместе со своей ротой. Приходит ко мне:
- Найдите время, хоть две минуты, для секретного разговора.
- Знаем мы эти секреты! Приказ слышала?
- Алексей Федорович, отойдем на минуточку. Я вам объясню, и вы
согласитесь.
- Так уж и соглашусь... - Но я все-таки отошел в сторонку. Смотрю,
приближается к нам Авксентьев. - Подожди, - говорю, - у меня тут с Нонной
сердечный разговор.
- Ему, Алексей Федорович, можно, - говорит вдруг Нонна и вся
заливается краской.
- Знаете, друзья, секрет мне ваш понятен. Только это что у вас -
между прочим или всерьез?