"Ступени пирамиды" - читать интересную книгу автора (Белозеров Антон)

Глава 3. Алина.

– Сначала я подумал, что жрец велит принести в жертву тебя, Трис! – Громко говорил Ремин, стараясь перекрыть стук лошадиных копыт по твердой, утоптанной за долгие годы дороге.

– Лор-Лон больше заботится о своем кармане и желудке. Его ритуалы давно устарели, – Объяснял Трис. – Его магия и в молодости была ничтожна, а теперь и вовсе пропала. Всю ее вытеснили жадность и самодовольство. Но когда он встречает – правда, очень редко – того, кто сильнее, то готов пресмыкаться и самозабвенно лебезить перед ним…

Теперь уже три путешественника ехали по дороге в Этла-Тиду. Впереди скакали весело переговаривающиеся Трис и Ремин. Позади на невысокой легкой лошадке тряслась Алина, все еще находящаяся под действием убивающего волю снадобья. На ней был одет плащ с большим капюшоном, скрывающий рыжие локоны от глаз работающих в полях крестьян.

Трис также поменял одежду. Куртка и брюки исчезли в мешке, и сейчас на нем была одета темно-синяя туника из тонкой шерстяной ткани, купленная в городе. Торговец долго не мог взять в толк, почему молодой господин желает купить одежду потемнее, а не белую или фисташковую, которую предпочитают носить дворяне. Трис туманно сослался на некие принесенные клятвы и данные священные обеты.

– А какой молодец Полд-Кандор! И с овцой помог, и с лошадью. – Не мог успокоиться Ремин. – Сразу видно: боевой офицер, старый солдат.

– Да, – согласился Трис, – он предпочитает сражаться с воинами, а не с детьми.

– Почему ты сразу не сказал мне, что знаком с магией? – Перешел в наступление Ремин. – Хотя я и раньше думал… Когда ты остановил моих взбесившихся коней. Да и твоя старая необычная одежда…

– Я в детстве пытался выучить три-четыре заклинания, а потом бросил. Офицеру меч заменяет магию.

– Это точно! Если хочешь, я при случае покажу тебе пару секретных ударов, которым меня научил мой учитель фехтования.

– Спасибо. Они мне пригодятся. – Трис слегка покривил душой. Если бы он снял блокировку с памяти Ремина, и вместо ложных воспоминаний о понесших конях тот вспомнил правду о нападении разбойников…

– А что мы будем делать с ней? – Ремин обернулся назад. – Отправим к семье?

– Домой ей больше нельзя. Кроме того, я дал клятву доставить ее в Этла-Тиду.

– И передать ее в руки тамошних палачей? – Ошарашено уставился на приятеля Ремин. – Ты везешь ее ради этого?

– Конечно, нет. Но она пока поедет с нами. Там будет видно…

– «Там будет видно» – это твое любимое выражение?

– Мое любимое выражение: «кушать подано». – Приятели рассмеялись.

– А если серьезно, ты так и повезешь ее, словно куклу?

– Там будет видно.

Ремин снова захохотал. Но вскоре удивленно замолчал.

Дорога петляла между небольшими светлыми рощами. Трис время от времени останавливался и слезал с коня. Он подходил к деревьям и кустам, отрывал несколько листьев и кусочков коры, задумчиво растирал их между пальцами, нюхал, пробовал кончиком языка. Большинство растений он выбрасывал, но некоторые складывал в небольшую поясную сумку, купленную вместе с одеждой.

– К нам в Акиной однажды приезжал лекарь-маг. – Прервал молчание Ремин. – Я не помню его имени, но он прибыл с севера, возможно, из твоих земель. Ты, случайно, не у него учился?

– Я самоучка. – Ответил Трис, выплевывая очередной листик. – Ты не против, если следующую ночь мы проведем под открытым небом? Мне бы не хотелось въезжать с ней, – он кивнул на застывшую девочку, сидевшую на лошади, – в следующий город.

– Замечательно! Охотясь в лесу, я неделями не ночевал дома.

– Значит, договорились. Пора сделать привал. Время обеда.

Путешественники съехали с дороги и углубились в рощу. Их взору открылась прекрасная широкая поляна, покрытая нежной травой. Неподалеку тихо журчал ручей, чистый и прозрачный. Трис облюбовал небольшой холмик возле воды, развернул плащ и расстелил его на возвышении. Потом он снял с лошади девочку и усадил ее на плащ. Пока Ремин расседлывал коней, Трис развязал мешок и достал съестные припасы.

– Сейчас она придет в себя. – Показал он на Алину. – Действие зелья заканчивается.

И действительно, веки Алины затрепетали, глаза приняли осмысленное выражение. Она испуганно отодвинулась от молодых мужчин на угол плаща и села, сжав руками колени. Совсем как в храмовой тюрьме.

– Не бойся. – Трис протянул руку, чтобы погладить дрожащую девочку по голове, но она всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

– Как ты себя чувствуешь? – Заботливо спросил Ремин. – Ты что-нибудь помнишь?

– Я помню все, господин. Я была словно во сне, когда все видишь, все понимаешь, но не можешь действовать.

– И что же ты помнишь? – Синие глаза Триса пытливо заглянули в глаза Алины.

– Жрецов, пирамиду и Вас, господин. Вы везете меня в Этла-Тиду, чтобы… чтобы… – Глаза девочки наполнились слезами, а губы задрожали.

– Хорошо. Раздевайся! – Окрик Триса ударил Алину словно хлыст, заставив подскочить. Слезы мгновенно высохли, а глаза блеснули таким ужасом и безысходным отчаянием, что Трис зажмурился, как будто ударили его. «Не буду же я объяснять им способы выведения из шокового состояния!» – попытался он оправдать свою вынужденную грубость. Ремин невольно коснулся пальцами рукояти меча, не понимая, что затеял его друг.

– Раздевайся до пояса. Я буду красить твои волосы. – Продолжал командовать Трис.

Алина и Ремин настолько одинаково открыли рты и потрясенно уставились на Триса, что он, не выдержав, рассмеялся.

– Я все-таки немного маг. А вы что подумали?

– Маг? – Пролепетала девочка, начиная что-то понимать.

Трис не дал ей продолжить, послав мысль прямо в мозг: «Ничего не говори. Не показывай, что слышишь меня. Все, что нужно, мы обсудим наедине. Потом. А пока доверься мне и делай то, что я говорю.»

– Как можно покрасить волосы? – Недоуменно спросил Ремин. Подобные косметические процедуры были Этла-Нитам неизвестны.

– Краской. Обычной краской, как красят ткани или кожу.

– Невероятно! Я ни о чем таком раньше не слышал.

– Ремин, ты не мог бы посмотреть моего коня, что-то он захромал. – Трис отвел друга в сторону и тихо добавил. – Бедная девочка много пережила. Не стоит ее заставлять раздеваться сразу перед двумя мужчинами.

Ремин понимающе кивнул и отправился в другой конец поляны, где паслись кони, и занялся полировкой своего меча.

Трис набрал воды в чашку и стал добавлять туда собранные листья, ветви и кусочки коры, тщательно растирая их деревянной палочкой. Несколько раз он опускал в раствор палец, и, вынимая, придирчиво изучал капли раствора.

– Готово, – наконец объявил он Алине, – нагибайся.

Девочка уже стояла перед ним и стыдливо закрывала сложенными крест-накрест руками едва наметившиеся груди. По команде Триса она нагнулась так, что рыжие пряди упали вперед и закрыли ее лицо. Трис начал зачерпывать черный раствор из чашки и старательно втирать его в густую шевелюру, начиная от корней и постепенно пропуская между пальцами длинные рыжие локоны. Он что-то тихо и неразборчиво бормотал себе под нос на незнакомом Алине языке.

– Вы так и не назвали мне свое имя, господин. – Послышался голос из-под черных маслянистых прядей. – Я не знаю, кого мне почитать выше всех богов.

– Для тебя я просто Трис. А до бога мне еще очень далеко. Пока…

– Как Вы…

– Ты!

– Как вы… ты поступишь со мной?

– А как бы ты хотела?

– Я бы хотела уехать с Вами… с тобой, куда ты прикажешь.

– Отлично. Тогда вместе едем в Этла-Тиду. – Трис почувствовал, как вздрогнула Алина, и добавил, – Ты больше не пленница, и если не хочешь…

– Я очень-очень хочу всегда быть с тобой. Но в Этла-Тиде столько могущественных жрецов и магов. Вдруг, кто-нибудь узнает, что я – рыжая.

– Теперь уже никто не догадается. – Трис чуть отодвинулся и критически осмотрел дело своих рук. – Иди, вымой голову в ручье. Потом одевай вот это, – он вытащил из мешка сверток одежды, – а старые вещи закопаем в лесу.

Пока Трис ходил за Ремином, Алина в точности выполнила его указания. Когда друзья подошли к месту привала, на плаще сидела совершенно новая девочка: веселая и счастливая. Она вытягивала перед глазами мокрые пряди черных волос и, заразительно смеясь, любовалась их новым цветом. Ее стройную фигуру облегали складки светло-зеленой туники, расшитой синими и серебряными цветами.

– Хорошо получилось. – Одобрил Ремин цвет волос. – Похоже, ты использовал гораздо больше трех-четырех недоученных заклинаний. И одежду купил красивую. Туника замечательно подходит к цвету ее глаз.

– Никакой магии! Натуральные природные красители. – Трис опять не открыл спутникам всех секретов. Ему пришлось изрядно помучиться, меняя цвет не только волос, но и пигмента в их корнях. В противном случае, отрастая, волосы выдали бы свою хозяйку проявившимся вновь рыжим цветом.

– И что дальше ты собираешься с ней делать? – Спустился Ремин с небес на землю.

– Друг Ремин, позволь представить тебе мою троюродную племянницу Алину. – Трис церемонно взял за руку девочку и помог встать на ноги. – Она потеряла родителей и теперь путешествует под моей опекой и покровительством. Дорогая племянница Алина, позволь представить тебе моего друга и компаньона Реасона-Миновара-Медона, сына владельца земли Акиной.

– Польщен знакомством с очаровательной юной дамой. – По-военному отсалютовал мечом Ремин.

– Сочту за честь познакомиться с храбрым и благородным дворянином. – Ответила Алина.

Трис и Ремин удивленно переглянулись. Они не ожидали от крестьянской девочки из одинокого дома в лесу подобного знания правил этикета.

– Мне кажется, что я сплю, – Алина внезапно покачнулась – извините… – Она без чувств рухнула на траву. Даже Трис со своей сверхчеловеческой реакцией не успел ее подхватить на руки.

– Действительно, спит. – Сообщил он Ремину, приподняв веки лежащей девочки. – Слишком много событий произошло с ней за один день.

– Пусть отдохнет. Мы не торопимся. Давай, наконец, перекусим, а когда твоя племянница проснется, тронемся дальше.

Я родилась в большом и просторном доме, сложенном из громадных сосновых стволов. – Рассказывала Алина. – Мой отец был потомственным лесорубом, а мама занималась домашним хозяйством. Ее дед пытался стать магом, но его знаний было недостаточно, чтобы войти в Императорский Конклав. Мама была его единственной наследницей, и после смерти моего прадеда ей досталась большая библиотека папирусных свитков с магическими формулами и историческими трудами.

Когда родители увидели мои рыжие волосы, они сразу решили, что ни за что не отдадут жрецам своего младенца. У них уже было двое сыновей, а они очень хотели девочку. Тем более, что жили мы в глуши и заранее знали, когда купцы приезжают за товаром. В раннем детстве я почти не выходила из дома, на крыше дома отец сделал закрытую от посторонних глаз площадку, где я могла бы дышать воздухом и загорать на солнце. Позже я изредка тайком пробиралась к лесной речке, протекавшей недалеко от дома, где среди густых кустов, скрытая ветвями деревьев, могла немного поплавать и поплескаться в холодной прозрачной воде.

Если к нам приезжали купцы, я пряталась в своей маленькой комнатке и через щель в стене следила, как они торгуются с отцом, как потом вместе едят и пьют, празднуя заключенные сделки. Со временем я узнала имена всех, кто приезжал за дровами. Эти люди, даже грузчики и возчики, стали для меня как-будто близкими и знакомыми.

Когда я подросла, то стала помогать маме с домашними делами. Она научила меня читать и писать, и я проводила все время, изучая легенды о Старой Земле и сказания о колонизаторах нового мира. Больше всего мне нравились книги о путешествиях, странствиях, приключениях. Наверное, потому, что сама я выходила из дома очень редко.

Я придумала свой мир, населенный прекрасными принцами, благородными принцессами, могущественными магами и храбрыми воинами. По моей просьбе отец и братья вырезали мне из дерева куклы для игр. А когда отца не стало, и братья стали меня сторониться, я сама взяла в руки нож и занялась резьбой. Это оказалось увлекательным занятием! Все, о чем я читала, и все, что придумывала, воплощалось потом в деревянных игрушках. Я стала все дальше и дальше уходить от дома в поисках материала, а потом при свете масляной лампы придавала дереву желаемые формы, шила одежды из лоскутков ткани, соком ягод раскрашивала лица кукол.

Дни незаметно складывались в месяцы, месяцы – в годы, а в моей жизни ничего не менялось, пока однажды, возвращаясь из леса с охапкой сухих веток и корней деревьев для своих поделок, я не услышала испуганный крик и не увидела удирающего прочь купца – старого друга моего отца. Сначала я хотела окликнуть его и узнать причину страха, но вдруг поняла, что бежит он от меня, от моих рыжих волос. Так кончилась моя прежняя жизнь.

Через день дом окружили солдаты под предводительством старого противного жреца, и семья вынуждена была отдать меня. Мама не плакала, она ходила, словно окаменевшая, а братья, как мне показалось, были даже рады такому обороту.

Жрец сразу же дал мне выпить из кубка приторно-сладкий напиток, и все, что дальше со мной происходило, виделось словно через туман. Или вернее, почти все. – Добавила Алина, посмотрев прямо в темно-синие глаза Триса.

– Вы можете жить вместе со мной. – Предлагал своим друзьям Ремин. – У меня есть родственники в Этла-Тиде. Я собираюсь остановиться у них.

– Ты их хорошо знаешь?

– Да. Замечательные люди. Давно, когда в раннем детстве вместе с отцом мы приезжали в столицу, они предлагали мне остаться у них. У них большой дом, почти дворец, в центре Этла-Тиды.

– Спасибо. – Трис немного подумал. – Но я, пожалуй, куплю нам небольшой домик где-нибудь на окраине. Не очень-то я люблю быть в центре внимания.

– Понимаю.

Шел уже пятый день путешествия. Сначала, по предложению Триса, путешественники объезжали города и селения, покупая еду у крестьян и ночуя под открытым небом. Через три дня после отъезда из Северного форта, когда слухи о появившемся на севере рыжем ребенке уже не могли дойти до местных жителей, меры предосторожности были сняты.

Путешественники стали останавливаться в гостиницах и на постоялых дворах, где Алина наконец могла нормально отдохнуть. Девочка, в отличие от Триса и Ремина, не имела опыта подобных путешествий, но молча терпела все тяготы пути. Ремин учил ее верховой езде и Алина все чаще и чаще пришпоривала свою лошадь, обгоняя молодых людей, а потом поджидала их где-нибудь на развилке дороги. Казалось, будто она сбросила с себя какие-то внутренние оковы, наложенные рыжим цветом волос, и теперь хотела все узнать об открывшемся ей огромном мире. Она старалась держаться поближе к Трису, задавая ему бесконечные вопросы о названиях трав, цветов и деревьев.

К вечеру пятого дня пути, по обыкновению ускакав далеко вперед, Алина неожиданно вернулась назад.

– Там – океан! – Восторженно закричала она, разворачивая лошадь.

Трис и Ремин поскакали за ней и, выехав из леса, все трое невольно остановились.

Дорога круто уходила вниз по склону холма, и глазам путешественников открылся величественный водный простор. Океан был тих, и только солнечные блики на верхушках волн оживляли спокойную ровную гладь. По небу медленно плыли легкие облака, и смотрящим сверху путникам казалось, будто по поверхности воды скользят тени неведомых существ. Дуга океана на линии горизонта уже терялась в предвечернем мареве.

Трис вглядывался в туманную даль, словно старался проникнуть туда, где за горизонтом лежали Проклятые острова – источник древнего могущества и великих тайн. Глаза Триса блестели бирюзой и перламутром, почти в точности повторяя цвета океана. Но силы человека были слишком малы по сравнению с торжественной и величественной природой. Вздохнув, Трис повернулся к своим спутникам.

Ремин уже бывал в Этла-Тиде и видел океан, но и на него открывшийся сейчас вид произвел глубокое впечатление. Что же тогда говорить об Алине, которая тринадцать лет провела в одиночестве в лесном доме! Ее широко открытые зеленые глаза горели восторгом и восхищением. Длинные пряди шелковистых черных волос развевал легкий океанский бриз. Казалось, будто не только глазами, но каждой частичкой своего тела она старается впитать в себя красоту и богатство красок мира.

– Там внизу, – прервал Ремин паузу, – лежит последний город перед Этла-Тидой. Переночевав там, завтра к полудню мы прибудем на место.

Тронув коней, путешественники стали спускаться по дороге, и через некоторое время, действительно, въехали в большой город, обнесенный высокой стеной из массивных каменных блоков. Однако внутри город весьма напоминал Северный форт. Вообще, как убедился Трис, все города Этла-Тиды были очень похожи, словно строил их один и тот же архитектор. Они имели одинаковую квадратную или прямоугольную планировку.

В центре всегда располагалась квадратная главная площадь. Вокруг нее находились городской храм с жертвенной пирамидой и дома высших местных чиновников. Остальные части города также были разделены на квадратные кварталы, в каждом из которых жили люди определенного рода занятий: купцы, столяры, кузнецы, горшечники. Каждый город был обнесен стеной, деревянной или каменной, в зависимости от размеров и местоположения, а в кварталах, прилегающих к городским воротам, располагались казармы солдат.

Самые хорошие и дорогие гостиницы находились в центре. Там обычно останавливались богатые купцы или путешествующие дворяне. Здесь же предпочитали проводить ночи наши путешественники. И в этом городе, последнем на пути в Этла-Тиду, они сразу направились в лучшую гостиницу. Но их планам не суждено было осуществиться.

– Приношу свои глубочайшие извинения молодым господам, – заявил хозяин единственного расположенного в центре города постоялого двора, оглядев хороших коней и дорогую одежду усталых странников, – но все комнаты уже заняты.

– И в такой богатой и уважаемой гостинице не найдется трех свободных комнат?

– Сожалею, господа, но еще до вашего приезда мне пришлось отказать семи достойным купцам. Разве вы не знаете, что на днях в Этла-Тиду прибыло посольство Южной Империи? Теперь дворяне всей страны едут в столицу, чтобы принять участие в праздничных церемониях. Так что свободных мест, увы, не осталось.

– Может быть, тут есть приличное заведение, которое Вы могли бы порекомендовать?

– Поедете прямо по этой улице, через два квартала свернете направо. «Три разбитых горшка» – так называется эта таверна.

– Спасибо за совет. – И кони понесли своих седоков к желанному приюту.

Гостиница «Три разбитых горшка» оказалась весьма невзрачным заведением. Первый этаж был выложен из глиняных кирпичей, а второй сколочен из деревянных щитов. Некрашеные доски давно уже почернели и требовали замены. Гостиница напоминала старый гриб на крепкой ножке, но с трухлявой подгнившей шляпкой. А небольшие окошки с мутными стеклами были похожи на пятна плесени.

– Уж лучше бы мы остались в лесу. – Пробормотал Ремин, скептически оглядев здание. – Там, по крайней мере, не подцепишь блох.

– Блох? – Удивилась Алина, еще не знакомая со всеми неприятными моментами вольной жизни. – Я где-то об этом читала, но не помню точно, что это такое.

– Это такие жучки, которые ползают по людям и сосут их кровь. – Объяснил Ремин. – А больше всего они любят нежных тонкокожих девочек. Увидев их, они собираются в громадные стаи и набрасываются все вместе, стремясь урвать кусочек повкуснее…

– Хватит пугать ребенка. – Оборвал страшный рассказ Трис. – Тебя не съедят, но это очень отвратительные твари и от их укуса можно подцепить какую-нибудь заразную болезнь.

– Бр-р-р, – передернула плечами Алина, – могу себе представить. Может быть, действительно, заночуем в лесу? Это так здорово: свежий воздух, потрескивание дров в огне, танцующие языки пламени…

– Что-то раньше не было заметно, что тебе нравятся подобные вещи. – Ехидно заметил Ремин.

– Все равно уже поздно ехать, – добавил Трис – Да и городские ворота, наверное, уже закрыты на ночь.

Путешественники спешились. Ремин пошел на конюшню, чтобы узнать, куда можно поставить коней. Вернулся он с довольно помятым типом, от которого разило кислым дешевым вином. Человек заявил, что он служит конюхом, и позаботиться о лошадях, как о своих бочонках с пивом. Для него, видимо, это было высшим проявлением заботы. Скрепя сердце, путники вручили ему уздечки и вошли в гостиницу.

Внутри «Три разбитых горшка» оказались более привлекательны, чем снаружи. Столы, стулья, лестница, ведущая наверх, были сделаны из свежеструганных досок, и это производило впечатление чистоты и уюта. К путешественникам тотчас же подкатился низенький толстенький человечек, быстро оглядевший гостей маленькими бегающими глазками.

– Добро пожаловать, молодые господа. – Тоненьким голоском пропищал он, суетливо вытирая пухлые ладони несвежим полотенцем. Вы зашли перекусить или желаете… «переночевать»? – Последнее слово он произнес несколько двусмысленно.

– И то, и другое. – Трис достал из поясной сумки несколько монет. – Три самые лучшие комнаты и ужин на троих. – И во избежание недоразумений повторил. – Три комнаты!

– Будет сделано. – Хозяин понял, что ошибся в своих предположениях. – У меня все апартаменты самого высшего класса. Сейчас тут живет благородный Клостер-Варрон-ап-Ги, хозяин Красного Болота, со своими слугами. Но три свободных комнаты у меня есть.

– Может быть, нам лучше поискать другое место. – Тронул Триса за локоть Ремин.

– А в чем дело?

– Про владельца Красного Болота говорят много нехорошего. Из всех дворян севера он самый дикий и необузданный человек. А разве у вас о нем не слышали?

– Я что-то слышал, – смутился Трис, – но обычно не придаю значение таким слухам. Останемся тут, уже совсем стемнело.

– Ну, как знаешь. Однако придется быть настороже.

Тем временем хозяин прислал к путешественникам слугу, чтобы тот отнес их вещи в предназначенные комнаты. Конюх, встреченный ранее, в сравнении с эти слугой выглядел образцом чистоты и трезвости.

– Они тут что, все такие? – Алина демонстративно зажала нос пальцами.

– Вполне нормальные люди. – Глаза Триса блеснули насмешливыми бирюзовыми искрами. – Привыкай, тебе еще встретятся более худшие экземпляры рода человеческого.

– Куда уж хуже? – В притворном ужасе закатила глаза девочка.

– Прошу к столу, господа! – Услышали они голос хозяина.

– Интересно, – обратился Ремин к Алине, – когда повар последний раз мыл руки? И в чем?

Но еда на столе, вопреки мрачным прогнозам, выглядела весьма привлекательно. Посередине на большом блюде лежал запеченный в тесте молочный поросенок. В глиняной миске поблескивали мелкими капельками воды огурцы и томаты. Над буханкой хлеба поднимался легкий пар. В кувшине красного вина плавали мелко нарезанные яблочные дольки. Еда была простая, но сытная и здоровая.

– Довольны ли молодые господа? – Угодливо подкатился к их столу хозяин.

– Вполне. – Ответил Трис. – Только, пожалуйста, принесите кувшин с чистой водой, чтобы разбавлять вино для девочки.

Толстяк на мгновение приоткрыл рот, будто хотел что-то сказать. Однако, промолчав, он ушел, а через некоторое время вернулся и поставив на стол требуемый кувшин.

Друзья приступили к трапезе. В обеденном зале кроме них никого не было, что вызвало у Триса сомнения, правильно ли он поступил, не послушав Ремина. И спустя короткое время его опасения оправдались. За входной дверью послышался громкий шум, и в гостиницу ввалилась большая пьяная компания.

С первого взгляда было видно, что верховодил тут высокий толстый мужчина лет сорока. Из-под его сальных черных волос тупо и злобно глядели маленькие глазки. Небольшая голова с мелкими чертами лица почти незаметно переходила в жирную красную шею. Одет он был в затертую кожаную тунику, а на поясе его висел внушительный меч в видавших виды ножнах и широкий охотничий нож. С обеих сторон тушу человека поддерживало двое слуг, являвшихся немного уменьшенными копиями своего господина. Позади виднелись еще четверо громил и три женщины, чей внешний вид сразу говорил о принадлежности к древнейшей профессии.

– Ба! – Гаркнул Варрон-ап-Ги. – У нас гости! Хозяин! Бочонок самого крепкого вина и чего-нибудь пожрать!

Компания заняла стол по соседству с нашими героями. Трис и Ремин, не сговариваясь, пересели так, чтобы находиться между Алиной и людьми Варрона-ап-Ги. Ремин поправил меч на поясе и вопросительно посмотрел на Трися. Трис слегка пожал плечами. У него, как обычно, не было никакого оружия, кроме небольшого обоюдоострого кинжала из необычного голубоватого металла. Но Ремин пока не видел, чтобы Трис использовал кинжал для чего-либо, кроме нарезания пищи. Он не раз предлагал своему другу купить хороший меч в городах, через которые они проезжали, но тот откладывал это дело до столицы, где намеревался приобрести действительно стоящее вооружение.

Словно по волшебству, на столе Варрона-ап-Ги появились вино, мясо и хлеб. Его люди шумно начали есть, громко ругаясь из-за лакомых кусков и отвратительно чавкая. Девицы легкого поведения тонко хихикали и повизгивали, когда сальные ладони мужчин лапали их тела. Сам господин ел молча, изредка бросая косые взгляды на соседний стол. Наконец он грузно поднялся и двинулся в сторону молодых людей. Шум за его столом смолк, как по команде: все напряженно следили за действиями своего господина.

Хозяин гостиницы на долю мгновения высунулся из-за двери, но, увидев разворачивающуюся сцену, тут же исчез.

Почувствовав движение, Трис встал из-за стола, закрывая дорогу Клостеру. Тот на целую голову возвышался над молодым человеком, и вдвое превосходил его по ширине плеч.

– Я хочу пригласить эту девчонку, – ткнул пальцем в сторону Алины Варрон-ап-Ги, – присоединиться к нам. У нас весело, а за вашим столом, – пренебрежительно бросил он, – тишина и скука.

– Не стоит ребенку находиться в Вашей компании. – Миролюбиво проговорил Трис. – Она еще слишком молода.

– Молода? Как-бы не так! – Захохотал Варрон-ап-Ги. – Я имел девчонок и помоложе. Уж сам-то ты, наверняка, уже отведал ее! Пора поделиться.

– Если вы немедленно не заткнетесь, я буду вынужден применить силу. – Прошипел Трис и его глаза засияли тусклым свинцовым оттенком. Клостер тупо и недоуменно уставился на него.

– Наглый ублюдок! Прочь с дороги! – Проревел Варрон-ап-Ги и бросился на Триса. Но тот перехватил протянутую для удара руку, вывернул ее и одновременно выставил вбок ногу, делая подсечку. В результате этого нападавший с шумом повалился на пол, сломав спиной один из табуретов.

Однако Клостер быстро вскочил на ноги и выхватил меч.

– Взять ее! – Приказал он своим слугам, снова бросаясь в атаку. Его меч просвистел там, где мгновение назад была голова «наглого ублюдка». Но Трис уже присел на левой ноге, быстро повернулся и правой ногой ударил Клостера по щиколоткам. Тот снова упал, сильно ударившись затылком об обломки табурета. На этот раз поднимался он гораздо медленнее. А Трис едва успел встать на ноги, чтобы успеть отбить нападение двух головорезов. В его руке неожиданно для слуг Клостера появилась цепь с маленькими гирьками на концах, резкими ударами которой он вырвал мечи из их рук.

Ремин с успехом отражал атаку трех громил, двое из которых уже были им ранены. Шлюхи забились в самый дальний угол и наполняли помещение пронзительным визгом, который не давал Трису возможности сосредоточиться. Ударив одного из напавших на него ногой в пах, он обвил цепочкой его шею и перекинул через себя, прямо на второго бандита. Варрон-ап-Ги все еще стоял на четвереньках и мотал головой, приходя в себя. Теперь Трис получил немного времени, чтобы осмотреть поле боя. Ремин оказался хорошим бойцом и уложил одного противника, и теперь двое других уже с трудом отражали град ударов. Все было бы хорошо, если бы последний из слуг Клостера не обошел дерущихся и не схватил сзади Алину. Трис понял, что никак не успеет прийти ей на помощь.

Но подмога девочке не потребовалась. Бандит обхватил ее за шею и за талию, оставив на какие-то доли мгновения свободными руки. И Алина не упустила свой шанс. Она выхватила нож, висевший на поясе слуги и, по-кошачьи извернувшись, воткнула его в бок обидчика. Тот от неожиданности вскрикнул и разжал руки. Алина ударила его ножом еще раз, прямо в грудь. Трис не смог увидеть, чем все кончилось, потому что Клостер наконец-то поднялся и попытался бросить табурет ему в голову. Трис пригнулся, и тяжелый снаряд поразил фехтовавшего с Ремином слугу, сбив того с ног.

Оставшись благодаря Клостеру один на один с последним врагом, Ремин отвесил своему неожиданному соратнику шутовской поклон. Варрон-ап-Ги зарычал от досады, словно раненый слон, но, получив от Триса удар гирькой в висок, снова завалился на пол. Поняв, что дело плохо, выбравшийся из-под своего поверженного товарища противник Триса выскочил в открытую дверь. Одновременно с этим клинок Ремина пронзил последнего из головорезов.

Трис выскочил на улицу, преследуя убежавшего слугу, но в наступившей темноте того уже не было видно. Вернувшись, он обнаружил шесть тел на полу, три из которых не подавали признаков жизни. Двоих головорезов убил Ремин, одного – Алина. Повернувшись к шлюхам в углу, Трис молча указал им на дверь. Они исчезли так быстро, словно просто растаяли в воздухе.

Алина стояла над поверженным врагом, все еще держа в руках окровавленный нож, и мелко дрожала. Трис подошел и ласково погладил по голове. По телу девочки прошла судорога. Она отбросила оружие и, прижавшись всем телом к Трису, сквозь слезы зашептала:

– Я не хотела, клянусь, не хотела. Но он схватил меня там, где нельзя трогать…

– Успокойся. – Трис сжал руками плечи девочки и немного отстранил ее, чтобы посмотреть в глаза. – Ты все сделала правильно. На добро всегда отвечай добром, на грубость – грубостью, на коварство – коварством, на жестокость – жестокостью.

– Оказывается, ты умеешь вырезать ножом не только куклы! – Ремин весело подмигнул, вытирая кровь с клинка и пряча его в ножны. – Поздравляю с боевым крещением! Это дело надо отметить. Эй, хозяин!

Тотчас же появился пухлый хозяин гостиницы, подобострастно улыбаясь. Он долго жил в страхе перед Варроном-ап-Ги и его людьми, но два молодых человека и девочка, неожиданно победившие его прежних мучителей, внушали теперь еще больший ужас.

– Что прикажете, господа? – Толстяк совершил невозможное, согнувшись в поклоне почти до земли.

– Сколько комнат они занимали? – Трис показал на лежащие тела.

– Три, господин.

– Ты еще кого-нибудь ждешь сегодня?

– Нет, господин. Из-за того, что здесь жил Варрон-ап-Ги, все остальные постояльцы разъехались.

Трис хотел напомнить толстяку, что их-то он принял, не предупредив о дурной славе своих жильцов, но передумал.

– Отнеси тела наверх. Живых в одну комнату, мертвых – в другую.

– Прибери тут все, – добавил Ремин, – и снова неси еду. Мы успели проголодаться.

Появились несвежие служители гостиницы, в том числе и знакомый конюх. Они выполнили распоряжение Триса, который лично проследил за перемещением подававших слабые признаки жизни Клостера и двух его громил. Потом Трис выставил из комнаты с полуживыми телами удивленных слуг и заперся изнутри.

Тем временем следы сражения были убраны, и на столе перед Ремином и Алиной появились свежие кушанья. Теперь-то уж им подали самое лучшее: апельсины, виноград, сушеные дыни и абрикосы, нежное мясо барашка и, конечно, лучшее вино. Вскоре сверху спустился Трис, едва заметно пошатываясь от усталости. Хозяин долго сопел и стонал, пока не решился задать вопрос:

– Я еще не вызвал солдат и ничего не сообщил коменданту, хотя обязан был это сделать. Вы прикажете?

– Утром. – Отрезал Трис, наливая себе полную кружку вина. – Утром, когда мы уедем, ты пойдешь к коменданту и скажешь, что благородный Клостер Варрон-ап-Ги и его люди передрались из-за женщин. Трое погибли, трое всю ночь провалялись без сознания. Нас ты не видел, и никогда не слышал, что где-то есть такие люди. Ясно?

– Все понял, господин. – Толстяк замялся. – Только когда Варрон-ап-Ги придет в себя, он меня сразу разоблачит.

– Клостер Варрон-ап-Ги подтвердит все твои слова. – Веско сказал Трис и так посмотрел на хозяина «Трех разбитых горшков», что у того сразу пропало желание узнавать подробности.

– За первый бой будущей великой воительницы! – Поднял чашу с вином Ремин. – И за ее первую победу!

– Которая не доставила «воительнице» ни капельки радости. – Тихо добавила Алина, пригубив разбавленное водой вино.

Друзья начали праздничный ужин. Слуги, словно тени, мелькали по комнате, поднося новые тарелки с фруктами и овощами. Трис кинул им несколько серебряных монет, но даже и без всякой оплаты те готовы были пресмыкаться перед сильными мира сего.

– Трис, можно посмотреть на оружие, которым ты уложил Варрона-ап-Ги? – Попросил Ремин.

Тот сделал левой рукой едва уловимое движение, и из его рукава в ладонь легко, словно серебристая змейка, скользнула цепь. Он положил оружие на стол и сказал:

– Длина цепочки должна быть точно в половину расстояния между разведенными в ширину руками ее владельца. У нас такую цепочку с гирьками на концах называют «манрикигусари».

Ремин сжал в кулаке один конец цепочки и попытался покрутить ею, как это делал Трис во время сражения. Но цепь внезапно обернулась вокруг его руки, и Ремин едва успел увернуться от гирьки, летящей в голову. Возвращая цепь Трису, он заметил:

– Опасная вещь, непослушная. Мне привычнее меч или копье. А тебе, я вижу, и оружия не надо, ты голыми руками воюешь хоть куда. Я даже и не слыхал, что люди могут победить вооруженных мечами воинов при помощи одной цепочки.

Триса так и подмывало прочитать друзьям лекцию о развитии боевых искусств на Земле после Перехода Этла-Тиды. Ведь цивилизация Этла-Нитов практически не имела представлений ни о единоборствах ни, тем более, о рукопашном бое. Однако он ограничился фразой:

– Я не люблю потасовки, но если приходится защищаться, то действую быстро и эффективно.

– Научите меня драться. – Внезапно попросила Алина, внимательно слушавшая разговор двух воинов.

– Дерутся пьяные ублюдки вроде этих. – Ремин показал взглядом наверх, не то указывая на комнаты, где лежали побежденные злодеи, не то намекая на их души, отбывшие в лучший мир. – Дерутся те, кто не обучен ведению боя. А мы – сражаемся. Сражаемся, когда вынуждены защищать свою честь и свою жизнь. И поэтому побеждаем.

– Тогда научите меня сражаться.

– Научим. – Одновременно сказали Трис и Ремин и, переглянувшись, рассмеялись над этим совпадением.