"Ступени пирамиды" - читать интересную книгу автора (Белозеров Антон)

Глава 8. Обучение.

Первые дни на посту командующего армией Этла-Тиды слились для Триса в какой-то бесконечный, безумный, буйный хоровод. Нужно было успевать присутствовать во многих местах: и у Мага-Императора во дворце, обучая офицеров новым методам ведения боевых действий, и в кузницах, где ковались мечи и алебарды, и в мастерских по изготовлению арбалетов, доспехов, конской упряжи, и в лагере за городом, задавая новые упражнения для тренировок. А еще хотелось просмотреть все древние архивы, магические манускрипты и исторические записи в библиотеке Императорского дворца. Ведь надо было думать не только о будущем Этла-Тиды, но и о своей дальнейшей судьбе.

Но постепенно все начинало работать само собой, не требуя его постоянного участия и внимания. Теперь пришло время осмотреться по сторонам, подвести первые итоги, наметить следующие цели. Оружие и детали доспехов производились в достаточных количествах и уже начали поступать в полки. Несколько кузниц были оборудованы новыми печами для выплавки стали, шедшей на мечи для кавалерии и для конных офицеров. К приятному удивлению Триса, кузнецы довольно быстро перешли на непривычные способы ковки. Кое-кто поначалу пытался спорить, отстаивая превосходство традиционных методов, но Трис наглядно доказал преимущества как высокопрочной стали, так и изделий из нее. И сейчас уже шло строительство целого кузнечного городка на берегу Ре-Тилач, где предполагалось установить водяные мельницы, приводящие в движение меха и прессы для штампования кирас, наплечников, поножей и прочих деталей.

Нескольким наиболее опытным кузнецам Трис преподал основы ковки дамасской стали. Он хотел, чтобы те смогли изготовить хотя бы несколько мечей наподобие японских катан. Кузнецы были поражены тем, что путем многократной проковки металлической проволоки разной жесткости можно создавать клинки, способные разрубать стальной доспех, сочетать в себе одновременно гибкость и прочность. Они заверили Триса, что будут в точности выполнять его инструкции и через несколько недель, когда первая дюжина таких мечей будет изготовлена и опробована, самый лучший из них отошлют ему в армию, которая к тому времени уже будет в походе. Пока же Трису приходилось довольствоваться тем же оружием, которое ковалось для всех военачальников Этла-Тиды.

Оружия и доспехов для армии требовалось много! Именно от их качества и количества зависела теперь судьба Этла-Тиды. Это понимали теперь все. Когда Трис продемонстрировал Императорскому Совету первые изготовленные образцы, восхищению не было предела. Ведь до этого единого вооружения для воинов Этла-Тиды почти не существовало.

Трис намеревался вооружить полки копьеносцев следующим образом: большие прямоугольные щиты из дерева и кожи, гладкие конические шлемы и кожаные панцири с нашитыми на груди, спине и плечах металлическими пластинами, а также наголенники должны защитить людей от вражеских стрел и пик; копья длиной в человеческий рост можно будет использовать и для метания, и для таранного удара; короткие, но широкие и тяжелые мечи, подобные древнеримским гладиусам, предназначались для боя на короткой дистанции. Причем изготовить для полков требовалось только длинные наконечники копий, мечи и шлемы. Все остальное и так уже находилось на вооружении солдат Этла-Тиды. Кожаные панцири издавна пропитывались рыбьим клеем, что делало их достаточно жесткими, чтобы выдержать скользящий удар меча или попадание стрелы. Большие щиты закрывали воинов от коленей до подбородка и могли быть использованы не только для защиты, но и для сильного удара, сбивающего противника с ног. Так что не было ни времени, ни необходимости менять хорошее на лучшее.

Особое же удивление и восторг у всех военных вызвало вооружение алебардистов. До сих пор у Этла-Нитов алебард не существовало, и подобная помесь короткого копья, топора и багра была встречена «на ура», настолько универсальным и подходящим для боя было признано это оружие. А цельнометаллические латы произвели настоящий фурор.

Вообще, эти латы были собственным изобретением Триса и предметом его наибольшей гордости. Они закрывали все тело воина: металлические поножи полностью охватывали ноги, а специальные шарниры в коленных частях и пластины, прикрывающие стопы, позволяли двигаться без помех; такой же принцип использовался и в наручах с металлическими же напальчниками; тело защищала кираса с закрывающим шею до подбородка воротником и широкими наплечниками, сплошная до пояса, а ниже собранная из накладывающихся друг на друга и расходящихся в стороны пластин, что давало возможность воину нагибаться до земли и уклоняться от ударов; голову закрывал шлем, напоминающий металлическую панаму с полукруглым верхом и загнутыми вниз полями, края которых опускались ниже, чем верхний край воротника – удар как бы соскальзывал со шлема, не встречая открытых участков тела. Передние части кирасы, поножей и наручей имели ребра жесткости, что позволяло значительно снизить вес доспеха без ущерба его защитным свойствам. В латах алебардисты могли бегать, прыгать, лазать по лестницам. Щиты им не требовались: если солдат наклонял голову, то он мог идти на врага, глядя под ноги, в то время как лицо его было закрыто от летящих стрел полями шлема, да и с остальных частей доспеха уколы вражеского оружия соскальзывали в сторону.

Ремин, который теперь почти все время проводил в лагере и лучше Триса был осведомлен о жизни солдат, как-то спросил у своего друга:

– Ты знаешь, как между собой люди называют копьеносцев?

– И как же?

– За большие щиты и за гладкие шлемы их довольно метко прозвали «черепахами».

– Действительно, похоже. – Согласился Трис. – Тогда, наверное, за суставчатый стальной доспех алебардистов назовут «кузнечиками» или «богомолами». А еще лучше – «тараканами»!

– Нет, Трис! – Рассмеялся Ремин. – Их уже называют «крабами».

– И то хорошо. Своими клешнями они здорово пощиплют врагов… А как назвали тяжелую кавалерию?

– Пока никак. Когда в блестящих стальных латах на полном скаку мы летим по полю, все остальные солдаты прекращают свои занятия, и мне кажется, что на мой отряд смотрят, как на орудие Божественной силы, возрождающейся на этой планете…

Трису запомнился первый день, когда он продемонстрировал возможности алебардистов Императору-Магу и его Совету. К тому времени было готово только полторы сотни доспехов, но Трис решил устроить для Этла-Нитов показательные выступления.

На пригорке расставили пять плотных рядов деревянных щитов, имитирующих построение врага. Из щелей между щитами выставили длинные острозаточенные пики. А позади Трис распорядился поставить лучших лучников армии Этла-Тиды. Они должны были пускать в наступающих алебардистов стрелы без металлических наконечников, чтобы максимально приблизить тренировку к боевым условиям.

Разноцветная, сияющая медью доспехов и золотом украшений, великолепная свита Мага-Императора остановилась на возвышенности, откуда хорошо была видна сцена для разыгрываемой схватки. В отдалении стояли два полка копьеносцев, стрелки и будущие алебардисты, чьи доспехи еще не были готовы. Им тоже надо было показать и доказать боевое искусство нового вида вооруженных сил. В конце концов, именно от слаженных и четких действий алебардистов, копьеносцев, стрелков и кавалеристов зависела победа в битве с до сих пор непобедимой армией Южной Империи.

День выдался, как нельзя лучше: солнце было закрыто легкими облаками, не мучая закованных в стальные доспехи людей своим жаром. Все, от Мага-Императора до простого солдата, замерли в нетерпеливом ожидании начала представления.

Но Трис еще очень долго что-то говорил лучникам, расставляя их за стеной щитов. Лучники, похоже, не соглашались с его словами, хмурились, отрицательно кивали головами. Однако Трис настаивал и, наконец, добившись согласия, присоединился к алебардистам, ожидавшим его у подножия холма примерно в двухстах шагах от мнимого врага. Он уже был одет в латы и теперь, надев шлем и завязав его ремешки под подбородком, скомандовал:

– За мной, «крабы»! Покажем Магу-Императору и всей Этла-Тиде, что мы непобедимы!

– Вперед! На врага! – Гаркнули полторы сотни глоток отборнейших воинов.

– Вперед! На южан! – Подхватили клич тысячи солдат, подбадривая своих товарищей.

Алебардисты сначала пошли быстрым шагом, потом побежали трусцой. Стена щитов и лес пик приближались. Начинало казаться, что впереди настоящий враг, и солдаты вокруг Триса сжали зубы и покрепче ухватили свое оружие.

«Цвеньк-цвеньк-цвеньк», – застучали по шлемам и по плечам стрелы. Это означало, что до врага осталось приблизительно сто шагов: слабые луки Этла-Нитов посылали стрелы только на это расстояние, да и то лишь по навесной траектории. Но по мере приближения к щитам удары стрел чувствовались все сильнее и сильнее. С двадцати шагов лучники стреляли прямо в грудь наступавших, и мало кто промахивался, однако стрелы рикошетом отскакивали от лат алебардистов и падали к их ногам. Трис, как и остальные солдаты, вжал голову в плечи и опустил ее вниз. Между стальным воротником кирасы и закрывшим лицо краем шлема он видел только землю под своими ногами. Смотреть вперед было нельзя – стрелы часто чиркали по темечку и по полям гладкого шлема.

Но вот обстрел прекратился: алебардисты вплотную приблизились к первому ряду щитов и вышли из зоны поражения. Трис первый проскользнул между нацеленными вперед, хищно поблескивающими наконечниками пик, круговым движением алебарды отвел древки в стороны, крюком зацепил верхний край щита, потянул его на себя, как-бы открывая лицо врага, и нанес резкий прямой удар острием своего оружия.

Справа и слева от Триса солдаты проделали такой же прием, отработанный на тренировках, и первая линия врага пала им под ноги. Полки взорвались ликующими воплями, не в силах сдерживать обуревающие сердца эмоции:

– Бей южан!

– Слава Этла-Тиде!

– Слава Магу-Императору!

– Слава Трисмегисту!

За первым рядом щитов пал второй, потом третий, потом четвертый. Трис ловко орудовал алебардой, являясь как-бы острием металлического клина, рассекающего строй деревянных щитов. Он первый прорвал пятый ряд, широким ударом развалив последний преграждающий дорогу щит пополам, и повернулся лицом к войску, подняв высоко над собой алебарду.

– Победа! – Прокричал он.

– Победа! – Вторили ему алебардисты, «добивая» врага.

– Победа. – Тихо сказал Тзот-Локи Крон-то-Риону, и тот увидел, что из глаз старого Мага-Императора текут слезы радости.

– А теперь, – скомандовал Трис алебардистам, – пройдите назад и посмотрите на стрелы, которыми нас обстреливали.

Солдаты возвращались на исходную позицию и смотрели на землю.

– Ничего себе! – Послышалось первое удивленное восклицание.

– Вот это да! – Последующие слова бывалых солдат, к сожалению, нельзя воспроизвести на страницах книги. Но у них была веская причина для сквернословия: примерно каждая третья стрела, выпущенная в них их же товарищами, имела острый металлический наконечник! Вот почему Трису пришлось долго уговаривать лучников. Те поначалу отказывались стрелять боевыми стрелами в своих друзей. Первые выстрелы были слабыми и неуверенными, лучники сперва выпускали только деревянные стрелы. Потом же, когда увидели, что их оружие не причиняет никакого вреда, то буквально засыпали наступавших дождем стрел.

Но ни один алебардист не получил даже маленькой царапины! Когда об этом узнали остальные солдаты, изумлению и ликованию не было предела. Трису и полутора сотням первых алебардистов устроили настоящий триумф. Они шли к колеснице Мага-Императора, сопровождаемые такими бурными рукоплесканиями, восторженными криками и восхищенными возгласами, как будто уже уничтожили всю армию Южной Империи.

Маг-Император обратился с речью к построенным полкам:

– Воины Этла-Тиды! Вы – надежда и опора нашей страны. Наступают печальные дни братоубийственной войны с Южной Империей. Только от вас будет зависеть свобода и независимость древней Этла-Тиды. Я знаю, что вы победите заносчивого, самоуверенного, наглого врага. Первый шаг к нашей победе был сделан, когда маг и воин Трисмегист-Аттон-Тониан победил в честном поединке посла южан Греан-Мора. Теперь он командует всей армией, и все вы видите, как растет наша сила и уверенность в себе. И сегодня, опять-таки благодаря ему, вы еще на один шаг приблизились к славной победе. Но еще многое предстоит сделать.

Поэтому говорю вам: не жалейте сил и времени! Пусть каждый из вас стремиться овладеть наукой войны, которой учит вас командующий армией Трисмегист-Аттон-Тониан. Единство, сплоченность, выучка – вот три опоры, на которых издревле держится государство. Мы – наследники славы древней Этла-Тиды! И мы должны показать, что достойно продолжаем дело предков! Мы побеждали раньше, победим и теперь!

– Мы победим! Мы победим! – В едином порыве закричали солдаты.

– Слава Этла-Тиде!

– Слава Магу-Императору!

– Слава Трисмегисту!

Трис оглядел море людей, окружающее его и славящее его имя, и впервые задумался: не слишком ли большую ответственность принял он на себя? И вообще, что с ним происходит? Почему, как, когда он из отшельника-ученого, в одиночку ищущего истинного знания, превратился в повелителя, распоряжающегося судьбами и жизнями тысяч людей? Словно и не было его жизни на Земле, словно он родился тут. Родился, чтобы командовать и побеждать…

Эти мысли не давали ему покоя и во время торжественного возвращения Императорского кортежа в Этла-Тиду, и во время очередного Совета, и во время пира в его честь. Его рассеянный, озабоченный вид приписали крайней усталости.

Крон-то-Рион посоветовал Трису пару дней отдохнуть от забот, тем более что все уже двигалось по заданному маршруту, люди понимали, что нужно делать, и не было необходимости лично контролировать все работы. Трис согласился на отдых: он, действительно, устал, но устал не от хлопот и суеты, просто он не привык постоянно находиться в центре всеобщего внимания, его утомили люди, находящиеся рядом и требующие его ответов, объяснений, приказов. Следовало побыть одному и поразмыслить о будущем. О своем собственном будущем…

– Ну что, Алина, прогуляемся сегодня пешком к океану? Вдвоем – ты и я. – Как бы невзначай спросил Трис, когда они завтракали в своем дворце, сидя за круглым столом друг напротив друга, и из его лукаво прищуренных глаз сверкнули веселые синие искорки. От неожиданности девочка так и застыла с поднесенной ко рту ложкой, ее изумрудные глаза широко распахнулись в надежде, что сказанные слова – правда, а не злая шутка.

Последнее время Трис все дни проводил в военном лагере и во дворце. Он возвращался домой очень поздно и бывал так задавлен грузом забот, что едва ли обменивался с Алиной дюжиной слов. Одно время он пытался заниматься по утрам гимнастикой и даже начал обучать девочку самым простейшим боевым приемам, как обещал когда-то в таверне «Три разбитых горшка». Но потом необходимость подготовки войск заставила его уезжать все раньше и раньше, даже завтракал он по дороге, беря с собой еду, приготовленную специально для него полусонным поваром Арконом.

Так прошло две недели. За это время Алина успела с помощью слуг привести дворец в уютный жилой вид. Она настолько ловко и умело управляла всеми делами, что слуги совершенно уверились в том, что она – дочь богатого дворянина из северных провинций. Юная хозяйка всегда была приветлива, доброжелательна, но иногда при необходимости и строга. Однако никто не знал, что в глубине души девочка мечтает хоть немного побыть в одиночестве, а еще лучше – вдвоем с Трисом, слушая его удивительные рассказы о Земле, о ее прошлом и настоящем, о своей жизни, об огромном безграничном мире.

И вот теперь, словно прочитав ее мысли, Трис предложил прогулку. Похоже даже, что он не шутит.

– Я бы пошла с тобой, куда скажешь, Трис. – Немного подумав, ответила Алина. – Но ты так редко звал меня куда-нибудь… Почему это вдруг сегодня ты соизволил обратить на маленького спасенного от смерти ребенка свое благосклонное внимание? И каким чудом у гениальнейшего полководца Этла-Тиды, все дни и ночи проводящего со своим войском, появилось внезапно свободное время?

– Великолепные слова! – Широко улыбнулся Трис, и его глаза заблестели бирюзой. – В меру смиренные, в меру язвительные, а, главное, совершенно справедливые. Скажем, я вдруг осознал свою вину перед маленьким… хотя, пожалуй, и не таким уж маленьким ребенком. Меня замучил стыд, что я надолго бросил тебя в одиночестве среди непривычной обстановки и я решил взять два выходных дня, чтобы провести их вместе с милой, очаровательной, преданной, скромной, застенчивой, доброй, ласковой, отзывчивой, веселой, временами печальной, язвительной, ревнивой, придирчивой…

– Стоп, стоп! – В притворном ужасе замахала руками Алина. – Ты начал награждать меня такими прекрасными эпитетами, а потом, почему-то, сменил первоначальное правильное направление. Лучше бы ты продолжил: «прилежной, хозяйственной, заботливой, внимательной, красивой, жизнерадостной, восхитительной, изумительной, великолепной, чудесной, прелестной…»

– Довольно, Алина! – Трис захлопал в ладоши, искренне восхищаясь своей юной собеседницей. – Я уже понял, что говорить сама себе комплименты ты можешь очень долго. Сразу видно, что ты прочитала книг больше, чем все девушки в Императорском дворце, вместе взятые.

– Ты уже успел познакомиться со всеми девушками дворца? Тогда конечно, как найти время на дочку лесоруба? – Сделала обиженную гримаску девочка, принимая предложенную игру.

– Именно потому, что я достаточно хорошо узнал этих разряженных гордых дворянок, – Трис перегнулся через стол к девочке и доверительно понизил голос, – я и вернулся к тебе, умной и очаровательной юной крестьянке. Просто мне очень нужно, чтобы кто-то внимал моим словам, раскрыв рот от удивления. Так, как ты сейчас, Алина.

Девочка стала придумывать достойный ответ, но в этот момент в комнату вошел Аркон и поставил на стол кувшин с яблочным соком. Перебрасываться колкостями с Величайшим Героем Этла-Тиды, Непобедимейшим Воином И Могущественнейшим Магом при слугах ей не хотелось. А именно так: с большой буквы и только в превосходных степенях воспринимали слуги своего хозяина. Да что там слуги, вся страна трепетала в восхищении молодым командующим сухопутными войсками. Наверное, незамужние дочери дворян и богачей готовы отдать все, лишь бы Трис только посмотрел на них. А он сидит тут и запросто болтает с тринадцатилетней девчонкой. И только ей доверяет он свои тайны.

– Так что, Алина, ты согласна? – Повторил вопрос Трис уже совершенно серьезным тоном.

– Ты будешь спрашивать до тех пор, пока я не соглашусь? – Осведомилась Алина с совершенно невинным видом.

– Я уже говорил тебе когда-то, что не собираюсь тебя заставлять делать что-то против воли. – Трис придал лицу обиженное выражение, хотя его глаза так и лучились едва сдерживаемым смехом. – Если ты не хочешь составить мне компанию, я в грустном одиночестве, с печалью в сердце покину дворец и побреду по пыльной дороге, с трудом переставляя ноги от тяжести, лежащей на душе и потом…

– О, Герой Этла-Тиды, не мучайся! – Прервала его театральные стенания Алина. – Я с радостью приму твое предложение и с удовольствием покину стены этого дворца. Дворца огромного и прекрасного, но такого скучного и пустынного без твоего присутствия. Мы пойдем вперед, взяв друг друга за руки, навстречу встающему из-за горизонта красному диску солнца, и хор птичьих голосов, выводящих услаждающие слух прекрасные трели, будет сопровождать нас, ибо… ибо…

Молодой человек и девочка несколько секунд смотрели друг на друга, словно испытывая, кто первый не выдержит и рассмеется. На этот раз проиграла Алина. Когда Аркон вошел, чтобы убрать со стола посуду, его господа утирали с глаз слезы, выступившие от хохота. Повар скорчил недовольную мину: по его мнению, благородным дворянам не следовало так непосредственно и откровенно веселиться. Вот в доме помощника главного хранителя казны Никар-Вазама, где он учился поварскому искусству, все было очень чинно и солидно. Правда, если честно признать, непринужденные отношения на новом месте работы нравились ему все больше и больше…

– А теперь серьезно, Трис. – Вволю отсмеявшись, спросила Алина. – Мне не хотелось бы, чтобы наша прогулка превратилась в торжественное шествие, собравшее сотни любопытных горожан. Обычно, стоит только тебе выехать за ворота на лошади или на колеснице, тут же люди начинают откровенно глазеть на своего обожаемого героя, обсуждать каждое твое слово, жест, взгляд. Ты, наверное, к этому уже привык, а мне будет тягостно находиться в центре всеобщего внимания… Может быть, если у тебя выдался свободный день, мы проведем его вдвоем в нашем дворце?

– Нет! Только прогулка и только пешком. Пешком можно идти туда, куда хочешь и при желании остановиться в любом месте. Лошади, а тем более колесница ограничат нашу свободу. Их нельзя оставлять без присмотра, нужно думать не только о себе, но и о животных, да и внимание всаднику или колесничему люди уделяют больше, чем простым пешеходам. Так что я предлагаю идти к океану своими ногами. Это будет долгая прогулка, может быть, даже немного утомительная для ног, но зато прекрасная для глаз и ума и полезная для мышц. Мы выйдем из дворца, одетые в простую одежду. Никто нас не узнает.

– Ты собираешься использовать для этого магию? – Заинтересовалась девочка.

– Ни в коем случае. Наоборот. Я объясню тебе, как можно находиться в центре огромного скопления людей так, чтобы никто не обратил на тебя внимания, будь ты хоть трижды известен. Просто надо раствориться. Раствориться в людях, став таким же, как они, раствориться в природе, раствориться во всем мире… Если использовать магию для маскировки, то можно остаться незамеченным простыми людьми, но вызванные в природе возмущения сообщат любому мало-мальски ученому магу: «Я здесь! Я скрываюсь!». Вот тогда, будь уверена, к желающему спрятаться магу немедленно отправят отряд стражи для проверки… Так что, Алина, мы переодеваемся в наши самые скромные наряды, спокойно выходим из дворца и идем гулять туда, куда захотим… Согласна?

– Еще бы! – Восторженно воскликнула девочка, с сияющими глазами убегая в свои покои…

Вскоре они шли по Южной дороге в сторону океана, взявшись за руки, как того пожелала Алина. Светло-бежевые туники простого покроя без украшений заставили бы любого Этла-Нита думать, что перед ним брат и сестра – дети зажиточного крестьянина или ремесленника. Но на постоянно оживленной Южной дороге люди не имели обыкновения разглядывать скромных пешеходов, идущих по обочине. Следовало смотреть по сторонам, чтобы не столкнуться с повозкой, не попасть под копыта всадника, не угодить ненароком под колесницу чиновника.

Никем не узнанные Трис с Алиной спокойно прошли кварталы дворцов богатых Этла-Нитов и подошли к городской стене, вокруг которой на расстоянии двухсот шагов раскинулось пустое пространство, покрытое невысокой травой и разбитыми кое-где разноцветными цветочными клумбами. Строить что-либо близко к стенам запрещалось, ведь любые строения помогли бы врагу, который мог осадить столицу.

– Пройдем через город, или обойдем его снаружи? – Спросил у Алины Трис.

– В городе я была много раз с Юнией и Нарилоном, когда мы ездили туда за покупками. – Махнула в сторону широких ворот Этла-Тиды Алина. – Давай обойдем город слева, по берегу Ре-Тилач. Там растет много прекрасных цветов, и я хочу нарвать нам огромный букет.

– А тебе их не жалко? – Озабоченно посмотрел Трис на свою спутницу.

– Кого? – Ответила та удивленным взглядом своих огромных зеленых глаз.

– Цветы, разумеется. Они ведь живые. Зачем их убивать, срывая и собирая в букет? Что за радость ставить в вазу умирающие растения и два-три дня смотреть на их смерть и медленное разложение, когда изящные лепестки теряют жизненные силы, чернеют и постепенно осыпаются? Не лучше ли любоваться цветами, когда они цветут на клумбах или просто на лугах и вдоль берегов рек? Что может быть прекраснее живого цветущего растения, раскрывающего ранним утром свои лепестки, тянущегося к теплому солнцу, мечтающего посеять свои семена в плодородную почву?

– Я никогда раньше не думала об этом, Трис. – Растерянно пробормотала Алина. – Ты так страстно задавал свои вопросы, что смутил меня, заставил почувствовать почти-что убийцей… И мне теперь кажется, что ты прав. Только что мне хотелось сорвать вон тот розовый цветок с куста и приколоть его к тунике, но я вдруг представила, что кто-то огромный и неизмеримо высший оторвет, допустим, мою руку, чтобы украсить свою одежду… Б-рр… Пожалуй, я лучше попрошу Норилона разбить во дворе нашего дома еще одну клумбу и посадить туда семена цветов, а букеты больше рвать не буду… Скажи мне, Трис, когда ты сам понял, что желая украсить свою жизнь, люди убивают цветы?

– Маги чувствуют очень многое. – Грустно произнес Трис. – Увы, мир таков, что нельзя в нем прожить, ничего не уничтожая, не калеча, не разрушая. Наша одежда, пища, жилища – убитая природа… Но можно постараться не убивать без необходимости. Начать хотя бы с цветов. Потом сделать следующие шаги… Посмотри, Алина, какая вокруг нас красота! На Земле такой уже не осталось.

Они вышли на высокий скалистый берег реки Ре-Тилач, с юга омывающей полуостров, на котором возвышалась Этла-Тида. Под ними медленно текущая водная гладь качала лодочки рыбаков, корабли торговцев, плоты лесорубов. Сверху сквозь чистую прозрачную воду хорошо было видно каменистое дно реки с растущими вдоль берега длинными водорослями. Пологий противоположный берег казался шахматной доской – квадратики распаханных полей чередовались с садами плодовых деревьев. Возделанные человеческими руками земли простирались до самого горизонта.

Трису на мгновение почудилось, что он смотрит на огромное полотно, написанное одним из гениальных Земных художников эпохи Возрождения. Синее небо, белые облака, прозрачная река, зеленые растения, маленькие крестьянские домики и фигурки людей рядом с ними – все казалось ему каким-то нереальным, как-будто искусно выписанным сочными разноцветными красками, взятыми из палитры великого живописца.

Там, где река впадала в океан, северный берег снижался и все пространство от кромки воды до Южных Морских ворот Этла-Тиды занимали причалы, судостроительные верфи, склады, дома моряков. В ту сторону и отправились путешественники. Немного погодя Трис показал Алине на небольшой пляж из нанесенного рекой белого мелкого песка:

– Предлагаю спуститься вниз и искупаться.

– Хорошо! А потом ты покажешь мне новые приемы своей борьбы?

– Сначала искупаемся, а потом будет видно. Догоняй, Алина! – Трис побежал вперед, на ходу снимая тунику. Позади он слышал топот маленьких резвых ног девочки и ее учащенное дыхание. Не останавливаясь они влетели в теплую воду, подняв тучу брызг на мелководье. Когда Трис вынырнул и обернулся, чтобы посмотреть, где Алина, он словно при замедленном просмотре видеопленки увидел, как рядом с ним из воды сначала появляется счастливое лицо девочки, потом показываются ее плечи, грудь, живот… Как и Трис, Алина оставила на себе только маленькую набедренную повязку. Сделав последнее усилие, она подплыла к Трису и обвила его торс своими тонкими руками. Их тела соприкоснулись в теплой чистой речной воде…

– Догнала! Догнала! – Весело прокричала Алина. Она тяжело дышала после пробежки и ныряния, ее полудетская грудь то поднималась, то опускалась, щекоча Триса маленькими твердыми бугорками сосков. Трис на несколько ударов сердца закрыл глаза. Ему показалось, что за три недели, прошедшие с их первой встречи, девочка заметно подросла и повзрослела. Повзрослела настолько, что уже пробуждала желание. Усилием тренированной воли Трис подавил теплую волну, которая начала подниматься от бедер к низу живота.

«Ты что, с ума сошел? – Строго отчитал его внутренний голос. – Она же еще совсем ребенок!»

Трис осторожно взял Алину за плечи и чуть-чуть отстранил. Она недоуменно посмотрела ему в глаза, и, видимо, что-то сама поняла, потому что внезапно густо покраснела.

– Поплыли к берегу! – Позвал Трис, старательно делая вид, что между ними ничего не произошло.

Они выбрались на прогретый солнцем белый песок и легли рядом, быстро обсыхая под теплыми лучами.

– Чем мне нравятся Этла-Ниты, – первым нарушил неловкое молчание Трис, – так это своей прямотой и честностью. И, наверное, самое главное, какой-то детской наивностью. Вот, например, Маг-Император сделал командующим всей армией никому доселе неизвестного молодого человека. И все старые военачальники восприняли это, как должное. Никому даже не пришло в голову спорить или обижаться. Раз так решил правитель, значит, это совершенно справедливо. У нас на Земле в подобной ситуации тотчас бы начались закулисные интриги, борьба за власть, за влияние, попытки подставить и уничтожить нового молодого начальника… Закончилось бы это все, разумеется, полным развалом и гибелью государства…

Наверное, и на Земле когда-то люди были такими, как вы, Этла-Ниты. Но вы до сих пор сохранили чистоту и благородство, а в моем мире лучшие качества людей оказались подавлены эгоизмом, жадностью, подлостью, завистью. Но, возможно, причина кроется в том, что тысячелетия использования магии, позволяющей знать самые тайные мысли людей, создали расу, свободную от лжи и лицемерия. Мне всегда казалось, что я родился не в своем Измерении или не в свое время. Только тут, в Этла-Тиде, я чувствую себя хорошо и спокойно.

– Даже несмотря на то, что готовится война? – Удивилась девочка. Она лежала на животе и с упоением слушала Триса, согнув в коленях ноги и болтая в воздухе розовыми ступнями.

– Война – штука отвратительная. – Нахмурил брови Трис. – Но такова природа человека. Я не в силах изменить законы природы, поэтому приходится жить по ним. Свои весьма скромные силы я использую, чтобы изменить в лучшую сторону то, что могу. Стоит ли расстраиваться из-за того, что находится неизмеримо выше моих возможностей и не может быть мной исправлено?

– А ты всегда уверен, что поступаешь хорошо?

– Наоборот, Алина. Я уверен что понятий «хорошо» и «плохо» вообще не существует. Есть я, есть то, что мне нравится, и что я считаю правильным. А есть то, что мне не нравится, и что я хочу изменить. Вот и все!

– А как же борьба добра со злом? – Возмутилась девочка. – Все сказки и легенды только и говорят об этом.

– Сказки и легенды пишут люди и вкладывают в них мораль соответственно своим представлениям о «добре» и «зле», «хорошем» и «плохом». Со временем оценки некоторых событий могут меняться на прямо противоположные, так что говорить о таких общих понятиях просто бессмысленно. Когда я вижу человека, очень много рассуждающего о добре, о всеобщем благе, о мировой любви, то сразу распознаю лжеца и лицемера, заботящегося в первую очередь о своем кармане… Между прочим, Алина, довольно забавно объяснять такие вещи именно тебе. Кого из нас должны были принести в жертву на пирамиде, как воплощение зла? Уж не ту ли милую нежную девочку, что нежится сейчас на теплом песке рядом со мной? Это ты должна была с детства понять относительность понятий «хорошо» и «плохо».

– Все, что ты сказал, странно и непривычно. Но чем больше я думаю над твоими словами, тем более справедливыми они кажутся.

– А что ты понимаешь под словом «справедливость»?

– Ну… Например, закон, то, что все считают правильным…

– Это все относительно, Алина. То, что одним кажется совершенно правильным и справедливым, других ужасает своей чудовищностью и нелогичностью. Повелителю Южной Империи Горвану, я уверен, кажется вполне справедливым завоевание Этла-Тиды. Если это у него получится, следующие поколения будут жить по установленным им законам и считать их правильными. Если же войну выиграем мы, то наши законы станут считать справедливыми в Южной Империи. Кто же из нас «справедлив»? Все и никто! «Справедлив» тот, кто в данный момент сильнее и может диктовать остальным свои правила. Причем «сильнее» – это не значит хуже, злее, безжалостнее. Сила – это способность устанавливать свой закон и порядок. Я, например, считаю себя вправе поступать только так, как сам хочу и как сам считаю справедливым. И хочу, чтобы остальные люди разделяли мои представления о хорошем и плохом. Так думает о себе каждый человек, Алина, причем, представления некоторых людей о том, что «хорошо», а что «плохо» могут быть прямо противоположными моим. Вот тогда и побеждает тот, кто сильнее… Э-э-э, девочка, я, кажется, совсем замучил тебя своей философией! Ну-ка, вставай и принимай боевую стойку, займемся физическими упражнениями.

Трис вскочил и, словно подавая пример, натянул на высохшее под солнцем тело свою тунику. Алина, глядя на него, тоже оделась, так что Трис мог без труда сохранять обычное хладнокровие. Под лазурью небес, у кромки прозрачной воды, на белом мелком песке послышались команды Триса:

– Левая нога вперед, поворот корпуса на четверть, правой рукой вверх, удар! Слишком широкий замах. Это надо делать резче. Еще удар! Молодец, Алина, уже гораздо лучше. Разворот и захват! И еще разок…

Пообедать Трис и Алина зашли в маленькую рыбацкую таверну неподалеку от Южных Ворот столицы. Над ее входом висела старая почерневшая доска, на которой ярко-синей краской была написана только одна буква «А». Внутри было довольно чисто и опрятно. Дощатый пол, дюжина столов, скамейки, табуреты – все выглядело так, будто ежедневно все деревянные конструкции таверны надраивают до блеска, словно палубу корабля. Днем в таверне не было ни одного посетителя, ведь в это время все рыбаки занимались проверкой установленных ранним утром сетей, а горожане очень редко забредают в подобные места.

Старый хозяин, по-видимому, был когда-то рыбаком: кожа его лица и рук была выдублена ветром и соленой морской водой. Одет он был в старую, но чистую и кое-где аккуратно заштопанную тунику до колен, сшитую, как показалось Трису, из отслужившей свой срок парусины. Хозяин никак не мог понять, кем же являются его гости и как следует к ним относиться, но на всякий случай пытался приветливо улыбаться, хотя отсутствие половины зубов придавало его лицу какое-то жалкое и горестное выражение. Узнав, что молодые люди хотят просто пообедать, он открыл дверь на кухню и прокричал:

– Татлина, живо приготовь ребятам рыбу в тесте, салаты из крабов и морской капусты!

Трис и Алина весело переглянулись: еще никто не называл их «ребятами». Старик по-своему понял их улыбки, приписав их предвкушению вкусной еды. Он подсел к их столу и по-стариковски ровным, без смены интонаций, голосом заговорил:

– Меня, ребята, зовут Готилон. Мое заведение – самое лучшее в этой части Внешнего города. Я сорок лет ходил по океану. Ловил рыбу, возил купцов, два года служил на военной галере старшим рулевым, пока не понял, что армейская дисциплина не для меня. Потом я купил свой корабль – галеру «Альбатрос». На нем я ходил от южных джунглей до льдов севера, от истоков Ре-Тилач и Хадор до Первых островов, откуда всего день пути до Проклятого острова. Я ловил и мурен, и акул, и спрутов, и катунов. Купцы и повара богачей буквально дрались за мой товар.

Да, ребята, я был лучшим мореходом Этла-Тиды… А теперь вот осел на суше, завел таверну. Самую лучшую, прошу это запомнить! Мой сын, Ратлин, водит теперь «Альбатроса». Я отдал ему все морские карты, рассказал о всех безопасных путях и о самых удачных местах для ловли. И мне он в первую очередь поставляет самый лучший товар. Плавники акул для супов, нежная морская белобрюшка, которую сейчас готовит вам моя жена. Чувствуете чудесный запах, идущий с кухни? Такой аромат издает только свежая белобрюшка, которую жарят в томатно-кабачковом соусе. Есть у меня и хорошие вина, и маринованные щупальца спрутов, и фаршированные мидиями мурены, и по моему собственному рецепту приготовленные катуны, да только такие блюда очень дороги, их заказывают удачливые капитаны, чтобы отпраздновать счастливое возвращение из дальнего плавания. А вот уже и ваши блюда готовы! Прошу, ребята, отведать!

Из кухни степенно вышла пожилая, но еще хранившая остатки былой красоты женщина, несшая огромный поднос. На столе появились тарелки с рыбой, покрытой золотой корочкой из теста и политой аппетитно пахнущим острым соусом, мисочки с красно-белозеленым салатом, стаканы с яблочным соком. Так же величественно женщина удалилась.

– Спасибо, любезный Готилон. – Поблагодарил старика Трис. – Вы так интересно рассказываете, что нам хотелось бы продолжить нашу беседу. Посидите с нами за столом. И будьте добры, принесите пару-тройку кувшинов самого лучшего вина для нас с вами и воду, чтобы разбавлять вино моей сестре. Да, еще, если Вас не затруднит, попросите приготовить полдюжины катунов для закуски.

– Не смеешься ли ты, парень, над стариком? – Подозрительно посмотрел хозяин на Триса. – То, что ты заказал, стоит не меньше трех золотых монет.

Трис достал из поясной сумки пригоршню золотых кружочков и положил на стол перед стариком три из них.

– Пока хватит? – Невинным голосом осведомился он, ссыпая остальные обратно в сумку. – Если мы еще что-нибудь закажем, оплатим отдельно.

На какое-то время старик лишился дара речи, а потом взял золотые, попробовал их на зуб и опрометью ринулся на кухню. Там послышались оживленные голоса, стук тарелок, нежный стекольный перезвон. Алина тихо сказала Трису:

– Похоже, хозяин немного преувеличивал популярность своей таверны. Смотри, как засуетился!

– Какой же моряк откажется выпить кувшинчик старого вина? Да закусить катуном!

– Кстати, а что такое катуны. Я ни разу о них не слышала. Почему наш повар не готовит это блюдо?

– Катуны, Алина, – это такие маленькие кожистые шарики, полые внутри. Они катаются в открытом океане по поверхности воды, за это их и прозвали «катуны». Ловят их только возле Первых островов, поэтому они очень редки и дороги. Чтобы их надлежащим образом приготовить, повар должен иметь специальное официальное разрешение от своего учителя. А у Аркона его еще нет. Я пробовал катунов всего один раз на пиру у Мага-Императора. Так что сейчас я заказал это блюдо для тебя.

– Спасибо, Трис. А о чем ты хочешь поговорить с этим старым хвастуном?

Трис не успел дать ответ, как из кухни вышел довольный Готилон, неся в руках три пыльных кувшина и три серебряных стакана. Следом за ним выплыла жена, держа блюдо с подрумяненными зеленовато-золотистыми шариками размером с кулак взрослого мужчины.

– Ну-с, молодой человек, – сел за стол хозяин и откупорил первый кувшин, – о чем ты хочешь узнать? О пиратах, о штормах, о мелях, о морских чудовищах? Я готов удовлетворить ваше любопытство, ребята!

– Вот с чудовищ и начнем. Я много слышал о катунах и даже как-то раз пробовал их, но до сих пор не интересовался их происхождением. – Осторожно начал Трис, перекладывая себе на тарелку одного из приготовленных по специальному рецепту Готилона морских существ.

– Катуны – ужасные чудовища! – Старик быстро осушил свой стакан и его глаза масляно заблестели. – Говорят, что они появились после Катастрофы. Это из-за них моряки не решаются выходить в открытый океан.

– Из-за этих маленьких шариков? – Изумилась Алина, откусывая кусок запеченного катуна. – Какая вкуснота! Ничего подобного я в жизни не пробовала. Чем опасны эти нежные мягкие комочки?

Старик хрипло рассмеялся и налил себе еще стакан вина.

– То, что лежит у тебя на тарелке, девочка – это совсем молодые маленькие катуны. Они еще неопытные, и поэтому их иногда прибивает океанским течением к берегам Первых островов. Там-то мы их и собираем. Знаешь, чем питаются эти малыши? Мальками рыб, рачками, икринками – всем, что плавает у поверхности воды. Катуны выпускают из тел усики-щупальца и захватывают свою маленькую добычу. Они едят и растут, едят и растут… И вырастают до гигантских размеров. С мой дом, например. И едят они теперь все, до чего могут дотянуться их щупальца. Даже огромную белую акулу взрослый катун с легкостью поймает и сожрет. Вот так-то, ребята…

Слава Богу-Спасителю, что наше побережье защищено множеством скалистых островов. Катуны стараются держаться подальше от суши, ведь если их порывом ветра занесет на землю или ударит волной о скалы, они погибают. Но в открытом океане они – единственные хозяева. Горе тому кораблю, который отплывет далеко из-под защиты островов. У взрослых катунов такая твердая кожа, что ее не пробить ни стрелой, ни копьем, ни мечом. Люди бессильны против катуна, а он способен своими щупальцами разломать обшивку любого корабля и сожрать его команду. А ты, девочка, говоришь: «мягкие комочки»… – Старик выпил еще один стакан. Его лицо раскраснелось, глаза затуманились, словно он вновь увидел океанскую гладь с палубы своего корабля.

– А сами-то Вы встречались со взрослыми катунами? – Спросила Алина, с замиранием сердца слушавшая рассказ старого моряка.

– Вблизи – никогда. – Честно ответил Готилон. – Иначе бы я тут не сидел, а пошел ему на обед! Но я видел катуна издали. Однажды, когда я только-только купил «Альбатроса» и пошел на промысел к Первым островам, молодой задор заставил меня забыть о благоразумии и проплыть чуть дальше на запад. Океан был тих, воздух прозрачен. Мне даже показалась, что я вижу туман, окутывающий Проклятый остров. А потом впередсмотрящий на мачте дико заорал и кубарем скатился вниз. Я поднялся на его место и увидел огромного катуна. Словно бы зеленый шар размером с дом катился по поверхности воды. Наверное, катун охотился на косяк желтоперок, потому-что не обратил внимания на корабль… Мы развернули тяжело груженый корабль на одном месте! Мои товарищи навалились на весла так, что уключины задымились. Мы шли тогда, наверняка, быстрее боевой галеры. Нам удалось удрать… И с тех пор я никогда не заходил западнее Первых островов. Никогда!

– А Вы случайно не слышали, чтобы кто-нибудь пытался доплыть до Проклятого острова? – Как-бы невзначай поинтересовался Трис.

– Почему же не слышал? Конечно, слышал. Даже видел. Когда я был еще мальчишкой, и мне было столько лет, сколько сейчас тебе, я смотрел с причала на отходящий корабль. Откуда-то с востока прибыл маг, не помню его имени, выкупил за огромные деньги у тогдашнего Мага-Императора самую быстроходную военную галеру и уплыл на запад, к Проклятому острову. Рыбаки потом рассказывали, как он миновал гряду Первых островов и на полной скорости ушел в открытый океан…

– А дальше? – Завороженно прошептала Алина.

– Все, девочка! – Старик вновь зашелся сухим хриплым смехом. – Назад он, разумеется, никогда не вернулся. Впрочем, как и те, кто уходил до него. Больше на моей памяти не было желающих повторить такую дурацкую затею.

– А Вы, уважаемый Готилон, не знаете кого-нибудь из мореходов, кто согласился бы еще раз попытаться доплыть до Проклятого острова? – Спросил Трис.

– А ты мне нравишься, парень! – Готилон попытался обнять сидящего напротив Триса, но из-за широкого стола это у него не получилось. Тогда он наклонился вперед и заговорщицки прошептал. – Пока меня не слышит жена, ребята, скажу вам честно: я бы попытался. Я сотню раз плавал возле Первых островов и мечтал отправиться в открытый океан, но проклятый страх не давал рукам повернуть рулевое весло… Теперь я стар, мое тело одряхлело, но жажда приключений не ослабла. А ведь я мог бы выйти в свое последнее плавание! Пусть оно закончится моей смертью, мне не жаль: я уже достаточно пожил. Но как бы я хотел увидеть гряду Первых островов, тающую за кормой на востоке… Увы, это невозможно: мой корабль теперь водит сын, а я сижу тут, на суше. Денег у меня мало, выпить хорошего вина удается редко. Куда уж тут мечтать о далеких плаваниях…

На глаза старого морехода навернулись слезы. Он поставил на стол локти, опер голову на кулаки и запел срывающимся от рыданий голосом:

Трис заметил, что щеки Алины покраснели, глаза заблестели, а носик подозрительно захлюпал. «Не забыл ли ты разбавить ей последний стакан вина водой?» – Ехидно поинтересовался внутренний голос. «Что же ты раньше-то мне не напомнил!» – Возмутился Трис и прервал печальную песнь Готилона:

– Дорогой хозяин, я мог бы помочь Вам купить новый прекрасный корабль.

Какое-то время Готилон в упор глядел в синие глаза странного молодого человека и до него постепенно доходило, что тот не шутит. Винные пары, бродившие в голове старика, быстро рассеялись. И он задал вполне естественный вопрос:

– Зачем тебе это надо, парень?

– Я сам хочу побывать на Проклятом острове. – Ответил Трис и краем глаза заметил, как Алина едва не подскочила от его слов.

– Ты сошел с ума? – Полувопросительно-полуутвердительно произнес Готилон.

– Ум и безумие – понятия весьма относительные. – Пожал плечами Трис. – Вам-то какая разница? Меня, например, гораздо больше интересует вот что: сможете ли Вы набрать достаточно сумасшедших, чтобы сформировать команду корабля?

– Сколько у меня времени? – По-деловому четко спросил старик.

– Около месяца. Может, чуть больше. Как только армия Этла-Тиды разгромит войско Южной Империи, я буду готов к плаванию. Будете ли готовы Вы?

– При чем тут война с Южной Империей. – Готилон был совершенно сбит с толку. – И ты так спокойно говоришь о победе, что… – Тут в голове старика, похоже, начали сходиться концы с концами. – А тебя, парень, случайно зовут не Трисмегистом?

– Именно случайно, и именно Трисмегистом. – Подтвердил Трис, внутренне забавляясь игрой слов: ведь представляясь Ремину в первый день пребывания на этой планете он совершенно случайно взял себе имя «Трисмегист», внезапно вспомнив мифы о великом маге древности Тоте-Гермесе Трисмегисте.

– Ну-у-у… – Готилон не мог найти подходящих слов. – В последнее время все говорят только о тебе… извиняюсь, о Вас, господин командующий армией. А Вы, юная госпожа, я так понимаю, его воспитанница Алина. Очень рад знакомству! Прямо скажем, не ожидал я увидеть героя Этла-Тиды в своей скромной таверне. А уж то, что Вы мне предлагаете… Согласится ли Маг-Император отпустить Вас на верную гибель?

– Я постараюсь его уговорить. – Многозначительно произнес Трис. – Кроме того, я совсем не собираюсь погибать. Так что Вы и команда можете рассчитывать на возвращение домой.

– Если хотя бы половина того, что о Вас говорят – правда, то корабль и команду я найду. В порту много отчаянных, но надежных мореходов.

– Тогда по рукам? – Трис протянул правую руку через стол.

– По рукам! – Подтвердил Готилон, сжимая ладонь Триса своей железной морской хваткой. Трис только мило улыбнулся и сам чуть усилил давление. А потом еще чуть-чуть… Готилон первым отдернул руку и демонстративно потряс в воздухе кистью:

– Ну и силища, а ведь сперва и не подумаешь. Похоже, то, что о Вас говорят, все-таки правда.

– В таком случае жду Вас послезавтра у себя дома. Я передам вам деньги и два мощных станковых арбалета для установки на корабле. Проверим шкуры катунов на прочность!

– Я пойду с тобой. – Твердо заявила Алина Трису, когда они возвращались домой по Южной дороге.

– Куда пойдешь? – Переспросил он.

– Куда ты, туда и я. На войну, на Проклятый остров. – Быстро заговорила девочка, чтобы Трис не смог ее перебить. – И не спорь со мной, пожалуйста! Я долго думала об этом. Я даже предполагала, что ты захочешь отправиться на Проклятый остров. Ведь ты сам не раз говорил мне, что ищешь древние божественные силы, а на нашей планете отыскать их можно только там. Правда, я не думала, что это случиться так скоро… Ну, что ж, раз ты принял решение, то и я принимаю свое. Одного тебя я туда не отпущу!

Какое-то время они молча шли рука об руку. Алина выжидательно смотрела на Триса, а тот, опустив голову вниз, разглядывал каменные плиты, которыми была вымощена дорога.

– Хорошо, – наконец произнес он, – пойдем вместе.

– Ты согласен? – Не поверила своим ушам девочка. – Так просто? Я была уверена, что ты используешь все свое красноречие, чтобы уговорить меня остаться в нашем дворце и ждать, когда ты в одиночку будешь подвергать свою жизнь опасности. Я заранее заготовила столько аргументов, чтобы тебя переубедить, а ты взял и сразу согласился. Даже обидно, что я потратила силы впустую!

– Алина, милая, я не намеревался огорчать тебя своим быстрым согласием. Если хочешь, можешь сейчас произнести приготовленную речь, как будто я тебе отказал.

Девочка заколебалась: ответить на предложение Триса какой-нибудь колкостью, или все-таки продемонстрировать своему учителю, что его уроки красноречия и риторики не пропали впустую.

– Ну, во-первых, – начала Алина, – мы с тобой оба чужие в этом мире. Ты прилетел с древней Земли, я, вообще, тринадцать лет прожила почти-что в одиночестве, изучая жизнь по старинным легендам и преданиям. Так что нам надо держаться вместе. Мы можем доверять свои тайны только друг другу, и никому более. Я знаю, всем людям обязательно нужно выговорить кому-нибудь все, что накопилось в душе. От этого становится легче на сердце…

Во-вторых, Трис, если бы ты сказал мне, что на войне очень опасно, и уж тем более смертельно опасно плавание к Проклятому острову, я бы возразила, что для меня в этом мире самое безопасное место – рядом с тобой. Оставаться в одиночестве в огромном дворце я не хочу. Не хочу, и все тут!

В-третьих, я, конечно, не допускаю такой мысли, но ты мог бы заявить, что, возможно, погибнешь. Тогда и я хочу умереть рядом с тобой. Что мне делать без тебя? Вернуться домой и попасть в лапы жрецов, которые, наверняка, опознают меня даже с черными волосами и тут же потащат на жертвенную пирамиду? Выйти замуж тут, в Этла-Тиде? За кого? После тебя все остальные люди кажутся мне жалкими тенями…

Алина замолчала, взволнованно дыша. Она хотела добавить: «Я никогда не буду счастлива без тебя, Трис!» Но робость и скромность не дали этим откровенным словам выйти из уст.

Трис с внешним спокойствием выслушал возбужденную речь девочки. Когда она замолчала, он легонько обнял ее и поцеловал в самую макушку. Волосы Алины еще хранили свежесть речной воды, и их черные пушистые пряди защекотали его ноздри, так что на глаза навернулись крохотные слезинки. Трис быстро смахнул их пальцем и сказал:

– Ты великолепна, Алина! Даже если бы я сначала отказался взять тебя с собой, то после таких слов непременно передумал бы. Ты совершенно права, милая девочка. То, что ты сказала, приходило в голову и мне. Но ты забыла главное: ты не просто моя воспитанница, но и прекрасная помощница. В твоей хрупкой фигурке живет сильный ум и бьется смелое сердце. Пережитые невзгоды сделали тебя гораздо старше своих лет. Куда же я пойду один без такой надежной спутницы?

Видя искреннюю наивную радость девочки, вызванную его словами, Трис добавил про себя: «И кто, кроме тебя, Алина, убережет меня от чудовища, скрывающегося внутри моей души? За последние две недели я стал слишком резок, груб, нетерпим к людским ошибкам. Власть над людьми пробуждает во мне жестокого тирана, зверя. Я сам не знаю, что из меня может получиться… Но стоило только мне немного побыть с тобой, и чернота в сердце куда-то исчезла. Пока я не могу тебе этого открыто сказать, девочка, но ты нужна мне, наверное, гораздо больше, чем я тебе.»