"Фабрика грез Unlimited" - читать интересную книгу автора (Баллард Джеймс Грэм)

Глава 15 Я плыву, как настоящий кит

Я лежал в стеклянном доме, проваливаясь сквозь бесконечные перекрытия вниз уходящей воды. Надо мной был освещенный свод, обращенная галерея прозрачных стен, свисающих с поверхности реки. Несомые гостеприимной водой, диатомы изумрудили жабры рыб, пришедших меня поприветствовать. Я поискал свои руки и ноги, но они исчезли, превратились в могучие плавники и хвост.

Я плыл, как настоящий кит.

Остуженный целительным потоком, царством, где нет ни пыли, ни жары, я ринулся к солнцу и пробил поверхность взрывом пены и брызг. Пока я висел в воздухе, показывая себя сотням собравшихся на бреге людей, я слышал изумленные детские крики. Я стал падать и внедрился в воду, закрутив солнечный свет лихорадочным лабиринтом. И снова я выпрыгнул, окатив восхищенных детей каскадом брызг с моих великолепных плеч. Пока я кувыркался в полете, пришли сквозь деревья теннисисты, дабы меня приветствовать. Рыболов покопался в своей сети и кинул мне пескаря, я поймал серебряную пулю зубами.

Я показывал им все свои трюки, и пришел весь Шеппертон, чтобы на меня посмотреть. Мириам Сент-Клауд и ее мать стояли на лужайке тюдоровского особняка, в благоговение повергнутые моей изящной красотой. Отец Уингейт раскрывал на пляже свой ящик для образцов в вящей надежде, что взорванная мною волна выбросит к его ногам еще одну редчайшую окаменелость. Старк стоял охранительно на краю причала с аттракционами в нервном опасении, что я могу сокрушить его проржавевшие устои. Побуждая их ко мне присоединиться, я кругами взрезал колышащуюся воду, гонялся за хвостом своим на радость детям, испускал фонтаны солнцем пронизанных брызг, шаловливыми прыжками простегивал воздух и воду в кружевное покрывало пены.

Подо мной утонувшая «Сессна» стояла на дне речном, на сотканном из света помосте. Искушаемый оставить ее навсегда, я поплыл вниз по течению к пристани, где бритвенные кили множества яхт нацелились вспороть мою шкуру. Избежав их, я пройду по Темзе в открытое море, в полярные океаны, где гордо свисают прохладные айсберги.

Но оглянувшись, чтобы бросить прощальный взгляд на Шеппертон, я был тронут видом всех его жителей, стоявших вдоль брега. Они ведь все надеялись, что я вернусь, – и теннисисты, и шекспировские лицедеи, и малые дети, и пускатели змея, который смялся у них в руках, как пустая, без подарка, коробочка, и юные любовники, и пожилые супруги, и Мириам Сент-Клауд с матерью своей, маячившие мне вчера своими лицами.

Я повернул назад и помчался к ним, с сердцем, согретым радостностью их криков. Юноша отбросил рубашку и брюки и с разбега нырнул в напряженную воду. Исполосованный десятками снопов света, он выскочил на поверхность гибкой, прекрасной меч-рыбой.

Далее женщина в теннисном костюме соскользнула по мокрой от всплесков траве и бросилась в воду. В кипении пузырьков она проскользнула чуть поодаль меня изящным осетром. Смеясь друг над другом, далеко уж не юная пара столкнуть себя в воду позволила шайке подростков, взметнулось вверх облако пены, они же неспешно ушли в глубину парой степенных морских окуней. Дети, штук десять, попрыгали в струи потока и метнулись куда-то стайкой плотвичек серебряных.

Вдоль всего берега люди вступали в воду. Мать и отец брели через волны со своими детьми на руках и вскоре претворились в семью золотистых карпов. Две юные девушки, только что сидевшие на самом краю пляжа, болтая ногами в воде, с восторгом смотрели на изящные чешуйчатые хвосты, сменившие у них все, что было ниже талии. Они радостно скинули свои купальники – гологрудые русалки, отдыхающие на берегу. Огромным своим хвостом я шаловливо плеснул на них воду, кружевное покрывало, наброшенное на нагих любовников. Когда молочная пена растворила их волосы, они превратились в дельфинов и скользнули в воду, в радостную сутолоку карасей и щурят. Корпулентная женщина в платье цветочками неуклюже плюхнулась в воду и ушла вглубь величавым ламантином. Актеры-любители ступили во взбаламученный поток и нерешительно остановились, женщины подбирали кринолины, спасая их от пены, взбитой с песком пополам. Шаг, другой, и они уже погрузились целиком, превратились в главных звезд подводного карнавала, морских ангелов, украшенных нежными полупрозрачными жабрами и множеством тончайших щупальцев.

Некоторые люди все еще медлили на берегу. Я прыгал и вертелся в кишащих жизнью водах, торопя их покинуть удушающий воздух. Теннисисты отшвырнули свои ракетки, дружно нырнули и умчались прочь прекрасными белыми акулами. Мясник и его симпатичная жена сбежали по травянистому склону, окунулись и стали огромными морскими черепахами с крутыми, узорчатыми панцирями.

Теперь со мною в этом новом царстве был почти весь Шеппертон. Я крейсировал вдоль берега, мимо брошенного воздушного змея и теннисных ракеток, разноголосо вопящих транзисторных приемников и корзиночек с едой для пикника. Осталась лишь одна группа людей, они молча смотрели на меня со все тех же, запомненных мною позиций. Мириам Сент-Клауд и ее мать, отец Уингейт, Старк и трое детей. Сквозь летучую завесу брызг я видел остановившиеся лица людей, погруженных в глубокий сон. В сон, где меня нет.

В этот момент я понял, что они еще не готовы соединиться со мной, что это они спят, не я.

Оставив их, я нырнул в пронизанную солнцем воду. Возглавляемая меч-рыбой, вокруг меня собралась вся моя огромная паства: дельфины и лососи, морские окуни и радужные форели, акулы и ламантины. Волоча за собой солнечные лучи, я опустился на дно. Общими усилиями мы поднимем самолет, пронесем его вниз по течению к устью Темзы и дальше, в открытое море, – коронационная процессия, в которой я уведу жителей этого городка к бездонным глубинам их подлинной жизни.

Свет потускнел. В каких-то дюймах от меня за растресканным лобовым стеклом кривилось в гримасе некогда человечье лицо. Утопленник в летном шлеме со ртом, разверстом в беззвучном предсмертном крике, косо навалился на панель управления; течение, струившееся сквозь распахнутую дверцу кабины, мягко покачивало призывно протянутые руки.

Устрашенный этим зыбким объятием, я поплыл к хвосту самолета. Весь воздух, что был в моих легких, рванулся в жестокую воду. Не кит более, я устремился к поверхности сквозь сотню брызнувших в стороны рыб. Рядом медленно всплывал клочок белой ткани, оторвавшийся от самолета. Следуя за ним, я отчаянно рвался к поверхности, к солнцу, и наконец хватил широко раскрытым ртом кусок воздуха.

Я проснутся на жужжащем и стрекочущем луге, в могиле, до краев полной мертвых цветов. В нескольких шагах от меня среди высоких маков стояли ущербные дети. Серьезные, внимательные глаза. Я буквально плавал в лугу и не имел сил что-либо им сказать. Странная головная боль постепенно стихала. Я втягивал воздух судорожными рывками, словно учась дышать после долгой отвычки, и никак не мог сфокусировать глаза на ярких птицах и цветах, затопивших луг. Утихнувшая было боль во рту и груди вернулась с прежней силой, словно тот, во сне, пассажир утонувшего самолета все-таки дотянулся до меня своими мертвыми руками.

Однако при всей неоспоримой реальности залитого солнцем луга я знал, что эта теплая трава, эти стрекозы и маки суть не более чем элементы еще одного сна, а сон, где я превратился в кита, был, при всей своей бредовости, еще одним окошком в мою настоящую жизнь.

Я встал и отряхнул насквозь пропотевший костюм от мертвых лепестков. Дети уходили заметно присмиревшие; интересно бы знать, чего они за это время насмотрелись. Задушенный скворец лежал среди мертвых ромашек. Джейми развернулся на протезах, старательно избегая моего взгляда, маленькое лицо озабоченно нахмурено – казалось, он хотел бы наново провести меня нелегким путем моего недавнего сна. В его левой руке был мертвый воробей – еще один кошелек, так и не припрятанный в могиле.

Когда они исчезли из виду, я побрел в предзакатном свете в насквозь мокром костюме, окутанном радугами и усеянном конфетти цветочных лепестков, празднуя свое бракосочетание с лугом.

Люди тянулись от реки домой, теннисисты и молодые родители с детьми, старые женщины со своими мужьями. Их лица горели невиданной прежде энергией. Я заметил, что все они в мокрой одежде, словно попали под внезапный ливень.