"Павел Ильич Федоров. Последний бой" - читать интересную книгу автора

подошло время, да и о чем еще думать, как не о прошедшем: о детстве, о
матери, о юности, о друзьях и товарищах, испытывая особое, кровное, братское
чувство к живым и погибшим. Разве забудешь улыбку Алеши Фисенко на широком
мальчишеском лице, басовитый, насмешливый говорок Георгия Бабкина,
спокойствие и степенность Бориса Ефимовича Жмурова, чубастую, красивую
голову Феди Матюшкина и звучный, песенный тенор его, тихую, размеренную,
всегда душевно теплую речь Михаила Алексеевича Федорова, страдающее лицо
полковника Михаила Даниловича Ягодина при виде исхудалых, голодных детей,
приехавших к нам в лагерь на салазках подбирать кости и конскую требуху для
изготовления "рубца"; бурята Семена Хандагукова с твердой, убедительной
приставкой "однако", горячего и пылкого сердцем Савву Петровича Журбу,
Дмитрия Ефимовича Калиновича, совершившего беспримерный подвиг. Бесконечно
длинен мой список в раскаленном мозгу. Я уношу его в своем сердце к месту,
предназначенному мне судьбой.

4

После бешеной скачки через Ржевский большак охватила, обдала меня хвоей
благодатная зимняя тишина леса.
В длинном белом полушубке с загнутыми полами, подстегнутыми
командирским ремнем, с перекрещенными на широкой спине портупеями Семен
Хандагуков водил вокруг двух тонкоствольных сосен навьюченных, тяжело
дышавших коней. Взъерошенная от недоедания и пота неприглаженная шерсть
дымилась на крупах и быстро покрывалась серебристым инеем. Я отсек клинком
несколько еловых лапок, бросил на снег, присел на них и снял валенок, чтобы
перемотать портянки. Не помню уж, когда разувался.
- Простудишься,- сказал подъехавший гвардии майор Федота. Он привел с
собой эскадрон капитана Гука, смуглого, малоречивого детины в черной бурке.
Федота сообщил, что, перемахнув Ржевский большак, мы стоптали батальон
эсэсовцев, которые наверняка начнут преследование.
- Подполковнику Калиновичу надо выковать золотой крест за то, что отсек
пушками танки противника.
- Замнем это дело и займемся другим,- сказал Федота и передал мне
приказ штаба дивизии, который гласил, что 9-му и 12-му полкам необходимо
организовать засаду и встретить преследующего нас противника плотным огнем.
Из донесения Матюшкина узнаю, что часть гитлеровцев идет по нашим
следам на лыжах. Остальные тремя колоннами растянулись по просеке. Идти им
по разрыхленному снегу трудно, мешают торчащие в снегу пни. "Идут и
почему-то галдят как ненормальные. Пьяные, что ли?" - заключает свое
донесение Матюшкин. Посылаю со связным приказ Матюшкину, чтобы он, оставив
группу наблюдателей, сам вернулся. При приближении противника разведчики
должны скрытно отходить.
Мне всякий раз тревожно за Федора Матюшкина. Так и лезет на вражеский
огонь.
- Почему выскакиваешь? - укорял я его.
- Так ведь кто-то должен поднять людей.
- Командиры взводов...
- А я, значит, позади? Да кто меня уважать-то станет? Да я сам на себя
плюну...
С Матюшкиным и Федотой мы залегли в старом противотанковом завале,