"Павел Ильич Федоров. Витим Золотой (Дилогия, #2) " - читать интересную книгу автора

травой, притаилась подраненная казарка. Спугнул ее конвойный солдат.
Волоча подбитое крыло, птица нырнула в заросли. Заметив казарку, конвойный
вскинул ружье, выстрелил, но промахнулся. Солдат бросился искать подранка,
но Катауров отругал его и поставил в строй. Кодар видел, как в том месте,
где притаилась казарка, судорожно тряслись и качались травинки. "Это,
наверное, так бьется у нее сердце, - подумал Кодар. - Эх, хоть бы мне
аллах дал крылья птицы, - поднялся бы к небу и улетел в родные края. Там
Тулеген-бабай, тетка Камшат, там жарко горят в азбарах дувалы, гурты скота
пасутся на зеленой отаве, бойко скачут подросшие жеребята... А здесь
чужая, холодная степь, свирепые лица конвойных". Грустные мысли Кодара
прерывает властный окрик урядника:
- Па-ашел! Шевелись, арестантики!
- Айда, давай! - протяжно голосит возчик, и далекое эхо откликается
жалобным криком подстреленной птицы.


ГЛАВА ВТОРАЯ

Большое горе, внезапно обрушившееся на Кодара и Марину, ошеломило и
старого Тулегена. Собравшись ехать вслед за отправленным по этапу Кодаром,
Маринка вряд ли понимала, какое ей предстоит испытание. Как и все добрые и
мудрые люди, Тулеген-бабай, привыкший бережно, с уважением относиться к
несчастью близких людей, отговаривать не стал. Он молча взял лагун с
дегтем, подмазал телегу и не спеша стал запрягать своего любимого
одногорбого нара.
...И вот уже несколько дней, тарахтя колесами, катится по старому
Челябинскому тракту тележка, в длинные оглобли которой запряжен высокий
белый верблюд.
Тулеген-бабай, помахивая жидким прутиком, то заводит свою монотонную
песню, такую же печальную и бесконечную, как думы Маринки, то начинает
размышлять.
- Челяба? Один аллах знает, что это такое азбар Челяба! Я только
слыхал про него немножко, а где он, далеко ли, близко ли? Может быть, ты,
сноха, знаешь?
- Нет. - Маринка плотнее закутывается в теплую стеганую купу*. -
Слыхала, что есть такой город Челябинск, а так не знаю, - вяло и неохотно
отвечает она, чувствуя, как горят от бессонницы глаза и сохнет во рту.
Мысли ее рвутся, как слабые нити.
_______________
* Род армяка.

Поскрипывает тележка, степь желтеет спутанным ковылем и редкими
жнивищами. Верблюд мягко переступает по взбухшему шляху, осторожно
выбирая, где тверже и суше.
- Послушай, сноха, долго ли мы еще будем ехать?
- А разве я знаю... Наверное, еще долго, - шепчет Маринка.
Она не помнит, сколько раз отвечала на этот вопрос, а Тулеген
помолчит, повздыхает и опять заговаривает об одном и том же. Чем дальше
они отъезжают, тем тревожней становится на душе Тулегена.
- Сибирь-то ой как далеко лежит! Пока доедешь туда по такой