"Павел Ильич Федоров. Витим Золотой (Дилогия, #2) " - читать интересную книгу автора

выпивши, поэтому вошел бесцеремонно и шумно.
- Здравствуй, сватушка!
- Здорово, сват. Ты, я вижу, уже хватил. Не удержался! -
приветствовал его Доменов с досадой в голосе.
- По такому случаю, сваток, и с тебя немало причтется... - Потирая
белые, уже успевшие выхолиться руки, Иван маятником качался перед столом
Доменова, загадочно подмигивая, говорил: - Едем, сваток! Я тебе такой
сюрпризик преподнесу... Сколько ставишь?
- К черту твои сюрпризы! Ты лучше бы за дело брался, чем на рысаках
катать, - ворчал Доменов.
- А я тебе дело говорю, сваточек мой, да ишо какое дело! - вихлялся
Иван, не замечая мрачного вида Доменова. - Я тебе не сюрпризик привез, а
"изюмчик".
- Не улещай, сват. Не поеду и пить с тобой не стану, - упрямился
Авдей. Кураж свата давно ему опротивел. А там еще и зятек есть.
- Выпьешь, сват, и нас еще с приставом угостишь!
- Сам не прикоснусь и тебе не дам. Ступай и проспись.
- Да я тверезый! Ты, сваток, над казаком не командуй! Я ведь тут
вроде хозяин. Как вы думаете, господин пристав, хозяин я здеся али нет?
- Брось же, сват, эти кабацкие замашки, - урезонивал его Доменов. -
Ведь только вчера тебе толковал, сколько у нас предстоит дела, а ты опять
за свое. Оставь к чертям собачьим!
Позади Авдея медленно приоткрылась дверь. Метя полами синей
бархатной, на собольем меху шубы крашеные половицы, тихо вошла Олимпиада.
Высокая, румяная, она была похожа на русскую боярыню.
- Так я и знала, что сидит и чертыхается, - проговорила она и зажала
мягкими холодными ладонями широкоскулые колючие щеки мужа.
- Ангелочек ты мой, цветик лазоревый! - целуя душистые руки жены,
забормотал Авдей Иннокентьевич. - Да как же ты, мамочка, не предупредила!
Да я бы гонцов навстречу погнал, сам бы орлом полетел...
- Знаю я тебя! Ты бы все дела бросил, а я тебе мешать не хочу. Пусть,
думаю, лишний фунтик золотца намоет на браслетик какой-нибудь для своей
заброшенной женушки...
- Не говори мне таких слов, соколица ты моя ясная! Чуть не пропал я
тут без тебя! - поглаживая жену по щеке, говорил Доменов.
- И пропадешь, миленок! Сидит, чертыхается, небритый, грязный, надел
на себя черт те что... Дегтем пропах весь... Сейчас же вели топить баню и
выпаривайся...
- Разбойница ты стала, сваха! - расплываясь в улыбке, взмахивал
руками Иван Степанов. - Переменилась, расхорошела-то как, боже мой! Прямо
царевна Тамара!
- Какая еще там Тамара? - прищурилась Олимпиада. - Какая разбойница?
- Любого в полон возьмешь! Истинно разбойница! - повторял Иван.
- С кистенем на дорогу не выходила, Иван Александрыч... Чего ты на
меня губы-то расквасил? Поезжай-ка, миленок, к своей Арише, на нее и
заглядывайся, а мне дай с муженьком покалякать... - бесцеремонно отчитала
она Ивана.
Доменов покашливал и молодецки расправлял лихо подстриженные усы.
- И то правда... Пойдем, пристав, не станем мешать, - проговорил Иван
как-то сразу отрезвевшим голосом и вместе с Ветошкиным вышел.