"А.Г.Федоров. Оракул Петербургский (Кника 1, Интрига-безумие-смерть) " - читать интересную книгу автора

дарованных общественной работой, - что-то вроде членов местного комитета
больницы. Умильные гримасы и сладкие обращения (вроде: душечка, лапочка,
кисонька и прочее) убаюкивают в мирное время, но перерождаются в шипы и
когти, когда необходим выход на тропу войны. В кулисах таких отношений
прячется непомерная обида на весь мир, и в первую очередь на высокое
начальство, не оценившее персональные достоинства - умение все изговнять,
интриговать даже с самим дьяволом. На брыластых и злых физиях душечек
застыли маски протеста, страстного желания посчитаться с неблагодарными.
Двигатель прогресса здесь вечный, как мир, - непобедимая страсть к
сплетням.
Но у них существует и теплая, нежная интрига, входящая в сферу
личного, сокровенного. Рассыпая песок по паркету, бодрячки с восторгом
расскажут доверчивому коллективу о мимолетных победах, совершенных в
обеденный перерыв, - они де мимоходом сразили старика ювелира своей
статью. Тот, забыв на время муки хронического простатита, практически
бесплатно починил сломанную брошь. Им невдомек, что высокий прилавок и
туман катаракты скрыл от мастерового телесную гигантоманию богинь. Старика
можно понять: гнетущая ностальгия по молодецким шалостям - плохой
советчик. Особенно, когда свет застилают объемные рыхлые груди.
Сергеев откопал в памяти замечание Ильи Ильфа: "На платформе стояла
бабища в фиолетовой майке с такими огромными грудями, что от изобилия
этого продукта становится как-то не по себе". Бесспорно, попадают в капкан
страсти не только литераторы-сорванцы, но и заслуженные труженики
художественных промыслов.
Память Сергеева последовательно качнуло уже в другую сторону. Всплыла
старая байка про то, как великий педиатр, академик Александр Федорович
Тур, принимал государственный экзамен у нерадивого студента.
Студиозус-грузин отчаянно тонул и академик-гуманист бросил ему верный
спасательный круг. Вопрос, как говорится, верняк звучал так: "За что,
педиатры, ценят материнское грудное молоко?" Грузин взглянул на проблему с
высоты полета горного орла и ответил весомо: "За упаковку".
Вся экзаменационная комиссия застыла в ожидании бури: врачи привыкли
к перечислению состава молока, к неспешному разговору о ферментах,
витаминах.
Потомственный интеллигент, великий педиатр Тур увидел в неожиданном
ответе изюминку профессионального романтизма. Академик быстрее всех
оправился от потрясения. Он призвал комиссию оценить нестандартный поворот
мысли. Гордая горная нация получила еще одного дипломированного
врача-педиатра. Справедливости ради уточним, что студиозус проучился в
институте в общей сложности 12 лет (вместо 6-ти), настойчиво повторял
каждый пройденный курс. Заодно грузин выпил цистерну коньяка, оплодотворил
порядочное число русских красавиц. Стоическое закрепление знаний бывает
полезным. Он не стал врачом-педиатром, а специализировался на
отоляринголога. Бесспорно, легче выучить анатомию трех отверстий, чем
всего маленького человечка, не желающего подробно рассказывать о своих
болезнях.
Хорькова и Коняхина, как оглушенные выстрелом тигрицы, часто путали
назначение когтей, клыков, хвоста и гениталий. Они, скорее всего,
последовательно, в ритме наступления климакса, перевоплощались в
марантичных сильфид, мысленно шарахающихся от банального разврата к