"Константин Александрович Федин. Необыкновенное лето (Трилогия - 2) " - читать интересную книгу автора

- Да, она проиграла бой. Но часть роты вышла из сражения, уцелела, вы
этого не знаете, не могли знать, вам не повезло, вас взяли немцы. И те, кто
уцелел, влились теперь в свою новую армию. Она борется за ту цель, которая
не могла быть осуществлена той армией, в той войне и которая стала ясной
народу во время той войны: за его освобождение.
- Понимаю, - чуть заметно передернул плечом Дибич. - Ломовы проиграли
войну, Извековы выиграли.
Извеков улыбнулся, но сразу прикрыл кончиками пальцев, будто взял в
щепоть, улыбку и даже немного подпрыгнул, напав на то, что надо было
сказать:
- Вот-вот! Вам, я вижу, дело представляется так, что происходившее на
войне - одно, а происходящее теперь - другое. А ведь это совсем
неправильно! Народ, который был тогда там, сейчас здесь. Его жизнь
изменилась, но его жизнь продолжается.
- Но кто же вы все-таки - Ломов или Извеков? - не тая иронии, но в
искреннем недоумении спросил Дибич.
- А разве есть разница? - уже открыто улыбнулся Извеков.
- Похоже, мы продолжаем разговор, начатый у меня в землянке три года
назад. Но еще больше похоже, что... мы переменились местами. Не находите? -
сказал Дибич и, захватив пальцами непросохшую гимнастерку, оттянул ее от
своего тела и вздрогнул. - Кажется, я такой же мокрый, как вы были тогда.
- Я тоже, - просто сказал Извеков и пощупал свои прямые плечи. -
Очевидно, мы в одинаковом положении. Нет, серьезно. Мы переменились
местами, говорите вы. Но вы можете занять такое же место, как я. Или мое
место. Если вы таких же убеждений, как я.
- Мне сейчас не до убеждений, - проворчал Дибич.
Он достал бумажку, написанную Зубинским, и протянул ее через стол.
- У вас в Хвалынске родные? - спросил Извеков, прочитав записку.
- Мать и сестра. Я не видел их скоро пять лет.
- Долго. Я со своей матерью не виделся почти девять лет и вот недавно
встретился. Я - здешний, - проговорил Извеков доверчиво-непосредственно и
немного задумался. - Я понимаю. Я думаю, помогу вам - выпишем вам литер на
пароход. Поезжайте.
Он взялся за перо, но остановился, сказал, как бы отвечая своему
раздумью:
- Повидаетесь со своими, отдохнете. Только все равно - в Хвалынске или
в Саратове - вам не уйти от вопросов, которые вы не решили: переменились мы
местами или нет?
- Я не был в России три года, - словно одолевая тяжелую помеху,
отозвался Дибич. - Для меня все ново. Я и людей не узнаю.
- Вы знали армию. Солдаты вас любили. Приглядитесь к красноармейцам,
это многое объяснит, ко многому вас приблизит.
- Вам бы все сразу. И убеждения, и Красная Армия...
- Сразу? - засмеялся Извеков. - Почему - сразу? Сколько вы уже в
России? Месяц? Ну, а нынче иной день - да что там! - иной час дороже
месяца. Революция, товарищ Дибич. Есть о чем подумать.
- Мне нечем думать! - обрывисто и сдавленно выговорил Дибич. -
Понимаете? Нечем! У меня нет мозга! Я его съел, понимаете? Мне не хватало
одних бураков, и я вдобавок к ним ел свой мозг! Два года докладывал свой
мозг к немецким буракам, понимаете? Как сухой паек к приварку. Чтобы не