"Константин Александрович Федин. Необыкновенное лето (Трилогия - 2) " - читать интересную книгу автора

мерклым золотцем - "чай, сахар, кофе". Поверх чемоданов и узлов, сваленных
в кучу на булыжник, подбоченилась пестренькая корзиночка для рукоделия
Ольги Адамовны, висела сетка с игрушками Алеши - заводной велосипед,
четырехцветный мячик, самолет "фарман", книжка с картинками.
- Глупо, - сказал Пастухов. - Ухитрился растерять всех знакомых. За
девять лет тут, наверное, не осталось ни одного.
- Саша, я говорю: ступай прямо к самому главному начальству, это
всегда лучше, - с глубочайшей убежденностью и на очень тихой, вкрадчивой
нотке посоветовала Ася.
- Оставь, пожалуйста. Нужны начальству мои чемоданы!
- Не чемоданы, а ты, - понимаешь? - ты! Скажи, кто ты, предъяви свой
мандат и...
- Мандат? Что я - член Реввоенсовета? Продкомиссар? Уполномоченный
Совнархоза?
Он фыркнул и повернулся к вокзальному подъезду. Совсем неподалеку он
увидел сивобородого человека в сюртуке с глянцевыми рукавами, в выгоревшей
шляпе, из-под которой свисали путаные прядки таких же, как борода, сивых
волос. Несмотря на старообразность вида, это создание дышало странной
живостью. Похожий на ученого или, может быть, губернского архивариуса, -
Менделеев и канцелярист, - старик сочетал в чистом своем взоре робость и
задор. Он рассматривал Алешу, как мальчишка, решивший свести знакомство и
еще не уверенный - что из этого выйдет. Вдруг он петушком пододвинулся к
Алеше и, вздернув брови, спросил:
- Куда же такое мы едем, а?
Ольга Адамовна тотчас взяла Алешу за ручку, притягивая к себе, но он
нисколько не застеснялся и просто ответил:
- Мы уже приехали. Только папа еще решает, где мы будем жить.
- Вот именно, - буркнул Пастухов.
- Вы извините, что я заговорил с мальчиком, - сказал, покраснев,
старик, бойко приподнял шляпу перед Анастасией Германовной и понизил голос,
как подобает знающему толк в воспитании: - Такой на редкость красивый
мальчик!
- Ну, что вы! - тоже краснея, возразила мать и, быстро глянув на
Алешу, спрятала лицо рукой, чтобы он не видел ее удовольствия.
- Значит, ты хочешь быть саратовцем? - опять обратился к Алеше старик.
- Мы петербуржцы, - строго сказал Алеша.
Александр Владимирович усмехнулся:
- Некоторым образом, столичные беженцы. Бежим от самих себя. И тут
совершенно чужие. Хоть я сам - здешний уроженец. Пастухов. Не слышали?
- Как? Вы? Ах, такого типа! Тот самый, да? Ага. Понимаю. Как же, как
же! - спрашивал и тут же отвечал себе старик. - Теперь узнаю. Какой
необыкновенный случай! Так, так. Очень приятно. Разрешите: Дорогомилов,
Арсений Романыч, таким образом - ваш земляк.
Он наскоро подал всем руку. Удивительно двоилась его манера: чем
суетливее он говорил, тем больше смущался, до заикания, до бестолковости
как будто, и в то же время делался все проще и радушнее.
- Я была права - слава всегда на что-нибудь пригодится, - сказала Ася
с кислой насмешкой над своим простеньким словцом.
- Вы не посоветуете, где можно бы устроиться на первых порах? -
спросил Пастухов.