"Елена Федина. Королева воскресла! " - читать интересную книгу автора

было в той, другой жизни, и мне нет до этого дела.
Дверь отворилась со скрипом. Лесли стоял посреди своей комнатушки с
недоделанной клеткой из ивовых прутьев.
- Ого! Какая ко мне знатная дама! Жанет, неужели это ты?
В него можно было влюбиться сразу же, на месте. Так со мной, наверно, и
случилось когда-то. И дело было даже не в его бесспорной красоте, а в его
ослепительной и приветливой улыбке, которая идет всем, но особенно таким вот
беспечным юношам, синеглазым, желтоволосым, точно василек во ржи.
- Ну что ты встала? Проходи.
Я протиснулась между корзин и пыльных сундуков. Мое платье, очень
скромное по дворцовым понятиям, смотрелось на этом убогом чердаке даже
роскошно. Я действительно отдаленно напоминала знатную даму, у меня был
кружевной воротник и манжеты, атласный пояс и маленькая шапочка с черной
траурной вуалью.
- Да ты прямо красавица, Жанет!
- Не смейся надо мной!
- Ого!
Что-то я сегодня стала чересчур агрессивной! Разозлили не на шутку:
сначала Якоб Тиманский, потом принц Антуан, потом мать и сестры... разозлили
маленькую прачку!
- Мне надо с тобой поговорить, Лесли.
Лесли отложил недоделанную клетку и подставил мне стул.
- В чем дело, Жанет?
- Дело в том... - я с трудом находила слова, но они были какие-то
глупые и неуклюжие, - представь себе, что я тебя не помню. Я вижу тебя в
первый раз.
- ???
- Это правда. Но я знаю, что мы с тобой дружили или что-то в этом
роде... ты ведь меня помнишь?
- Конечно. Ты была самая добрая девочка во всем квартале.
- И самая некрасивая...
- Я этого не говорил.
- Ладно, я не об этом. Я хочу сказать, понимаешь, я хочу...
Я окончательно растерялась и запуталась.
- Ну? - спросил он, как мне показалось, участливо, - что ты хочешь
сказать?
- Помоги мне, Лесли! Мне никто, никто не хочет помочь!
Это был уже крик души. Я никогда никого ни о чем не просила, в полной
уверенности, что никому нет до меня дела. Я была гордая, несмотря на всю
свою ничтожность. Только один раз я лежала в ногах у Святого Робина,
захлебывалась слезами, и молила его: "Помогите мне, святой отец! Не могу так
больше жить, не могу!"
Мне и правда тогда было невыносимо, и как объяснить свое состояние,
когда просто не по себе, жутко, чудовищно не по себе, когда душа разрывается
не то от волнения, не то от тоски, причины которых и сама не знаешь, и никто
не подскажет.
Святой Робин ласково погладил меня по волосам. "Успокойся, дитя мое. Я
все понял". "Что со мной, святой отец? Что это? Что это? Что это?!!" "Это не
страшно, это пройдет", - сказал он, но так ничего и не объяснил. А мать, та
объясняла все очень просто: "Замуж тебе пора, так ведь не берет никто!"