"Джо Фауст. Демоны Боддеккера ("Боддеккер" #2)" - читать интересную книгу автора

- Подожди, - только и сказала она.
Болл закончил монолог, повторил имена сегодняшних гостей программы - и
началась первая рекламная пауза. "Их было десять" и ролик "Любовного
тумана", снятый нами два года назад. Видеоряд: сменяющиеся лица женщин,
говорящих в камеру, как будто обращаются прямо к тебе. "Да знай я, что ты
такая скотина, в жизни бы не позволила тебе меня провожать". "Не стану я
ничего стесняться, все равно расскажу всем своим друзьям, что ты со мной
сделал... а они пусть расскажут своим друзьям". "Если я об этом только слово
кому промолвлю, ты в этот город больше и носа не покажешь!" Я назвал сюжет
"Не говори, что тебе стыдно", - и на нем мы продали целую гору товара.
Через пару минут роликов местного телевидения Болл со своими дружками
вернулись в студию - на сей раз со скетчем, действие которого происходило в
жутковатом баре, где знакомятся одиночки. Множество мужчин, выряженных
сперматозоидами, атаковали женщину, выряженную под яйцеклетку. Под конец
Болл и Хинд вошли в бар в костюмах многоруких роботов и вытащили женщину
прочь. Все это происходило под множество затрепанных поднадоевших хохмочек о
сексуальности, и вы, надо полагать, уже отгадали ударную фразу, оброненную
скучающим барменом:
"Не стоило ему стирать трусы "Наноклином"".
Зал просто взвыл - на мой взгляд, куда громче, чем шутка того
заслуживала. Впрочем, возможно, мне показалось так, потому что я сам был
писателем и угадал ее за сто километров до появления. Но тут мне в голову
пришла новая мысль, и я повернулся к Дансигер:
- Понимаю, что вы имели в виду. Если публика будет представлять себе
"Наноклин" именно в этом свете, у нас возникнет серьезная проблема с имиджем
компании.
- Тсс, - выдохнула она.
По спине у меня побежал холодок. Так дело в другом?
Я промолчал и продолжал смотреть. Первым собеседником Болла оказался
Искайн - которого лично я прочил в последние гости программы. В тех редких
случаях, когда в "Еженощном шоу" появлялись писатели, они обычно выходили
под занавес, иной раз даже после музыкального гостя. Но то ли Болл
приберегал самый лакомый кусочек на десерт, то ли в договор с Пембрук-Холлом
входило, что Дьяволы пойдут последними, дабы зритель точно просмотрел все
рекламы.
Выступление Искайна прошло не на высоте, скорее даже из рук вон плохо.
Голосу его только-только хватало живости, чтобы не считаться уж совсем
монотонным, а он все бубнил и бубнил про факты и расследования - мол, его
книга раскрывает (тем немногим, кому в наши дни еще это интересно), как
родичи Кеннеди забывали заплатить по счету за электроэнергию или заказывали
пиццу, а потом не давали курьеру на чай.
Тут любой потерпел бы фиаско. Агентам Искайна следовало бы нанять
кого-нибудь, кто сыграл бы его роль на ток-шоу, но в наши дни писатели -
особенно напавшие на золотую жилу вроде семьи Кеннеди - таковы, что это
становится все более и более проблематичным. Однако Искайн не входил в число
моих клиентов и, следовательно, был не моей проблемой. Кроме того, по виду
Дансигер я чувствовал: это еще не то, чего мне полагается ждать.
Искайн наконец перестал бубнить, и Болл попытался оживить представление
парой-другой провокационных вопросов про сексуальность Кеннеди. Искайн начал
мямлить про то, как один из них как-то раз отправился покупать "Любовный