"Клод Фаррер. Когда руки грубеют (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Он помог жене сойти по ступеням пристани. Пьер Вилье, который уже сел,
принял ее на руки и осторожно уложил на цветной ширазский ковер, -
осторожно, потому что бывали случаи, когда каики перевертывались у самой
набережной от неловкого движения пассажирки.
Гребцы в белых кителях и красных фесках еле шевельнули длинными
веслами, и каик стрелой полетел по черной воде, усеянной отражениями звезд.
Пьер Вилье и госпожа де Ромэн не обменялись ни единым словом. Но на
полдороге голова госпожи де Ромэн, наклонившаяся под влиянием загадочного
импульса, оказалась возле плеча Пьера Вилье и прикоснулась к нему.
- Aman!.. dikat ediniz!.. effendim!.. - произнес, напоминая об
осторожности, один из каикджи.
Чтобы восстановить равновесие, Пьер Вилье также наклонил голову к своей
спутнице, и так как он был выше ее ростом, его губы коснулись волос цвета
чистого золота.
Так они плыли две долгие минуты. Ночь была интимнее, чем альков.
Наконец голова побежденной госпожи де Ромэн запрокинулась, горячими взорами
призывая взоры друга. И голова Пьера Вилье неосторожно приподнялась
навстречу этому взору. Каик снова затрепетал.
- Aman!.. effendim!.. - еще раз сказал каикджи. Но на этот раз ни она,
ни он не услыхали...

VII

Сходя в Терапии, она дрожала так, что споткнулась о ступени, и ее
ослабевшие колени подогнулись.
- Никогда больше вы меня не увидите, - сказала она на прощание. - Я
умираю от стыда!
Разумеется, на следующий день он постучал у ее дверей и был принят.

VIII

Пятнадцать дней спустя они стали любовниками. Как это случилось? Ни он,
ни она этого не знали.

IX

Целый месяц они жили, как влюбленные во времена легенд. В лесу,
принадлежавшем некогда великому визирю Сулеймана, их свидания напоминали
сказки фей.
Не знаю, сколько часов они провели на маленьком островке среди пруда,
созерцая в зеркальной воде свои лица, прильнувшие одно к одному, и свои
улыбки, опьяненные этой близостью.
Они отрывались от этого зрелища, только когда в них поднималось
желание. И потом приходили в себя, лежа на турецкой траве, которая пахнет
розами, в тени фисташковых деревьев, благоухающих ароматом воска.

X

Однажды вечером, когда они сидели на своем островке и она давала ему
целовать ладони, он вспомнил гимны Хризиды.