"Филип Жозе Фармер. Гнев Рыжего Орка ("Многоярусный мир" #6)." - читать интересную книгу автора

никого не лечим. Больные лечатся сами под нашим руководством. Это значит,
что тебе нужно захотеть справиться со своими проблемами, по-настоящему
захотеть.
Доктор ненадолго замолчал. Джим обвел глазами кабинет. Комната
казалась ему просто роскошной: толстый ковер на полу (персидский,
наверно), мягкие кожаные кресла и диван, большой письменный стол из
какого-то блестящего твердого дерева, классные обои, множество дипломов и
грамот на стенах, ниши с бюстами знаменитых людей и картины, то ли
абстрактные, то ли сюрреалистические, - Джим неважно разбирался в
искусстве.
- Ты все понимаешь, что я говорю? - спросил Порсена. - Если что-то
недопонимаешь, так и скажи. Мы все здесь для того, чтобы учиться, - и
больные, и врачи. Нет никакого стыда в том, чтобы проявить свое незнание.
Я в своем сознаюсь довольно часто. Я не все знаю. Всего никто не знает.
- Нет, я все понимаю. Пока. Ведь вы не говорите со мной односложными
словами, как положено по новомодным психологическим закидонам. Я это
оценил.
Доктор Порсена положил ладони на раскрытую папку с историей болезни
Джима. Руки у него были тонкие, изящные, с длинными пальцами. Джим слышал,
что доктор отличный пианист, он играет классическую музыку, но может
слабать и джаз, и дикси, и рэгтайм. И даже роком не брезгует.
У него только две руки, а надо бы четыре. Он очень загружен, чего и
следовало ожидать. Кроме заведования отделением, он ведет и частную
практику - у него кабинет через квартал отсюда, на Сент-Элизабет-стрит.
Еще он возглавляет ассоциацию психиатров северо-восточного Огайо и
преподает в медицинском колледже.
Достижения Порсены внушали Джиму почтение. Но больше всего его
впечатлял докторский серебристый "ламборгини" 1979 года. Обалденная тачка!
Доктор перевернул страницу, пробежал пару строк и откинулся на спинку
стула.
- Ты, похоже, начитанный парень, - сказал он, - хотя и предпочитаешь
фантастику. Так часто бывает у молодежи. Я был поклонником научной и
сказочной фантастики с тех пор, как научился читать. Сначала были книжки о
стране Оз, сказки братьев Гримм и Лэнга, "Алиса" Льюиса Кэрролла,
гомеровская "Одиссея", "Тысяча и одна ночь", Жюль Верн, Герберт Уэллс и
научно-фантастические журналы. Толкиен меня прямо-таки пленил. Потом,
когда я жил в Йейле, я прочел серию романов Филипа Жосе Фармера
"Многоярусный мир" Знакомы тебе эти книги?
- Да, - выпрямился Джим. - Я их люблю! Кикаха - то, что надо! Только
какого черта Фармер не пишет окончание?
Порсена пожал плечами. Он был единственный известный Джиму человек, у
которого этот жест выглядел изящно.
- Суть в том, что тогда же, в Йейле, я прочел и биографию Льюиса
Кэрролла. И от одной фразы по поводу главы из "Алисы в стране чудес",
озаглавленной "Бег по кругу и длинный рассказ", у меня в уме что-то
забрезжило. В тот миг и родилась идея о многоярусной терапии.
- Многоярусной? А, потому что "Многоярусный мир"?
- Название не хуже других, а то и получше, - улыбнулся доктор. - То
был лишь проблеск идеи, зигота мысли, пламя свечки, которое вполне могли
задуть буйные ветры внешнего мира или здравого смысла, логики, отвергающей