"Филип Жозе Фармер. Гнев Рыжего Орка ("Многоярусный мир" #6)." - читать интересную книгу автора

Питтс-авеню идет строго на север и кончается у подножия Золотого
Холма. Там, в поднебесье, расположены дома королей и королев
Бельмонт-Сити. Они там потягивают свои мартини, считают свои денежки и
глядят сверху вниз на быдло, на пролетариат, на соль земли, на тех, что
наследуют - не капиталы, а землю, сырую землицу.
Отец Джима особенно зол на обитателей Золотого Холма за то, что там
работает его жена. Она занята неполный день, и богачи не Бог весть сколько
платят (жмоты несчастные!), но лучше такой заработок, чем никакого. Ева
Наги-Гримсон работает в одной маленькой фирме и ходит убираться по
понедельникам, средам и пятницам. Чеки Эрика по безработице давно
перестали поступать. Он нехотя подал на пособие по бедности и получает
его. Он принадлежит к поколению, которое считает позорным жить на пособие.
Он считает также, что жена не должна работать. Это унижает мужа. Он
потерпел крушение как мужчина и добытчик.
Джим мог понять, почему его отец корчится от стыда, отчаяния и
обманутых надежд. Но зачем ему обязательно надо вымещать это на жене и
сыне? Может, он думает, что им нравится мерзость, в которой они живут?
Разве они виноваты во всем плохом, что случилось с ними в жизни?
Так почему отец тратит горькие деньги, которые зарабатывает его жена,
на выпивку? Почему бы ему не сняться с якоря, не бросить свой обреченный
дом, не увезти семью хоть в Калифорнию или еще куда-нибудь, где он мог бы
получить работу? Правда, тогда ему пришлось бы пойти против жены. Она
мирилась со всем, что он делает, какие бы пакости он ни творил, никогда не
жаловалась и не спорила. Только однажды, когда он предложил уехать из
Бельмонт-Сити, она твердо заявила, что не послушается его. Что никуда не
уедет от клана Наги и своих друзей.
"Господи Иисусе! - закричал тогда Эрик. - Если ты дружишь с венгром,
тебе и врагов не надо!"
Джим и Сэм были уже в двух кварталах от Центральной школы, огромного
старого трехэтажного здания из красного кирпича. По крайней мере, думал
Джим, это мое тело в двух кварталах от нее. А где же дух-то? Везде. Надо
его словить.
День, в котором ты живешь, - это настоящее. Но прошлое постоянно с
тобой. Оно запускает свой острый ноготь в ткань твоего мозга, отковыривает
кусочек, нажимает на нерв, чтобы напомнить тебе, что основа жизни - это
боль, а потом ощупывает все твое тело: трогает член, делает тебе
проктологический осмотр, лапает твое обнаженное сердце, заставляя его
биться, как крылышки колибри, завязывает твои внутренности морским узлом,
блюет горячей кислотой тебе в желудок, взбивает кошмары веничком старого
Морфея, древнегреческого бога сна.
Хорошее название для стиха: "Мертвая рука прошлого". Хотя нет. Это
штамп, пускай даже большинство рок-авторов штампами не гнушается. Прошлое
все-таки - не мертвая рука. Ты носишь его с собой, как нечто живое, как
ленточного червя какого-нибудь. Или как хайнлайновского слизняка [См.
роман Р.Хайнлайна "Кукловоды". (Примеч. ред.)] с Титана, с ледяной луны
Сатурна, паразита, который впускает щупальца тебе в спину и высасывает из
тебя жизнь и мозги. Или как лихорадку, от которой никакие пилюли не
помогают - жар пройдет, только когда ты загнешься, а тогда уж и пилюли не
нужны.
- ...искали на сегодня халтурку, да дохлый номер, - говорил Сэм. -