"Френк Фаррелли, Джеффри Брандсма. Провокационная терапия " - читать интересную книгу автора

больнице), они отослали меня к монографии Стэндела и Корзини "Критические
случаи в психотерапии". Читая книгу, я поражался, что все описанные случаи,
словно эхо повторяли мои опыты. Во многих случаях авторы также "выбрасывали
терапию в окно", не сдерживали негодования и набрасывались на пациента,
последнему это помогало. Единственное, что отличало нас, авторы писали не об
"ответной реакции", а о необходимой и своевременной информированности
пациента о возможных последствиях.
Мне также посоветовали почитать исследования Вайхорна о методах А и Б
при обращении с больными. Это также укрепило мое стремление показывать
больному мою реакцию на его поведение. Я еще более убедился, что мой опыт,
хотя я и не был известным работником социальной сферы, приобрел ценность для
меня. Его уже можно использовать как дополняющие кусочки "клинической
шарады".
Терапевт в роли садовника, акушера или...
В 1961-63 годах, когда я участвовал в проекте Роджерса при больнице
Мендота, мы устраивали еженедельные собрания - планерки административных
работников и лечащего персонала. Сидя на одной из таких планерок, я
задумался о новом подходе к лечению больных, о новой роли врача в этой
ситуации.
Реальное значение для Карла имели в то время только два образа, две
роли лечащего врача - акушера и садовника. Помнится, он не раз повторял, что
роль садовника обеспечивает надлежащие условия для выращивания семян. То но
так же, по его мысли, и терапевт должен обеспечить рост (выздоровление)
своего пациента. (Ср.: "Необходимые достаточные условия для психотерапии
личности", 1957). Акушер, вторая аналогия в его теории, не создает человека,
но помогает его рождению.
Я уже начал разочаровываться в методе "клиент- центрированной терапии",
устал ждать, когда пациент начнет менять свое поведение. Хорошо запомнилось
собрание, на котором я наконец-то высказал свои сомнения: "Я сыт по горло
попытками быть садовником и акушером. Я не гожусь на эти роли. Единственное,
чего я хочу, так это раскрыть раковину, в которой прячутся эти люди,
добраться до сути, впрыснуть немного жизни (говоря это, я развел руки,
выбросил вперед кулак и показал пальцами, как я "впрыскиваю немного жизни"
пациентам). Элин Роберте хмыкнула и изрекла: "Фрэнк, ты божественен!".
Казалось все более очевидным, что пассивная всепонимающая и
традиционная роль терапевта - не для меня. Я решительно не был способен
выслушивать больного, принимая во внимание громкие и настойчивые сигналы
моей внутренней реакции и ту информацию, что я получаю родных больного,
нашего больничного персонала и товарищей по палате. Я все-таки хотел
получить "весь пирог", хотел использовать в лечебных сеансах не просто
чувственно-эмоциональное понимание переживаний пациента, но картину того,
как посторонние люди воспринимают его, хотел показать ему отношение других и
вызвать этим его обратную реакцию.


Больные при желании могут вылечиться, но каким образом?

В 1963 году я работал с палатой взрослых женщин. Однажды я проводил
последний сеанс с одной из пациенток, которой предстояло выписываться. Мы
говорили о том, как ей вести себя по возвращении домой. Она сказала с