"Антон Фарб. Клаустрофобия" - читать интересную книгу автора

Когда это началось? Вчера? Позавчера? Месяц назад? Или - намного
раньше? Когда мир вокруг меня стал уменьшаться? Когда я развелся? Когда
начал работать на дому? Когда перестал выходить на улицу и ограничил все
контакты с внешним миром тонкой пуповиной метро и единственным нервом
телефонной линии?..
Я сидел в углу гостиной и, точно атлант, подпирал плечами стены
собственной квартиры. Поза была неудобная: ныла спина, болел крестец. Из-за
недосыпа я клевал носом и все время боролся с желанием обхватить колени
руками и свернуться в калачик... Глаза слипались. Стены гудели. Рокот
гигантских шестерней сливался в один дрожащий гул; кирпичная кладка
прогибалась, давила на плечи и обсыпала меня штукатуркой. По потолку
расползалась паутина трещин, люстра покачивалась, воздух густел, и дышать
было трудно, ребра сжимали легкие, а череп грозил раздавить мозг...
Зазвонил телефон. В гостиной стоял новый аппарат, у него был очень
неприятный звонок: даже и не звонок, а какое-то лягушачье кваканье, и это
кваканье выдернуло меня из трясины кошмара, заставив ошалело вскинуть
голову и осмотреться.
В комнате ничего не изменилось. Hичего. Hе было и следа от моих
апокалиптических видений. Разве что потолок стал чуточку ниже...
Телефон продолжал квакать. Hа кухне, вторя ему, тоненько сверлил
воздух параллельный аппарат. Странно. Я думал, что кухни больше нет... Была
еще одна странность: в телефонном звонке не было пауз. Совсем. Телефон
звонил как будильник, назойливо и непрерывно.
Так отвечу я или нет?!
От меня до телефона было каких-то десять шагов. Впрочем, нет.
Восемь. Или даже семь. Всего-навсего. А обратно - и того меньше...
Это были самые трудные шаги в моей жизни. Тяжелее всего было
отклеиться от стенки. Уже сделав первый шаг, я услышал, как заворочались
зубчатые колеса и стенка стронулась с места, двигаясь вслед за мной...
До телефона я добрался одним прыжком.
В трубке, сквозь шорох и шипение помех, прозвучал голос. Очень
тихий голос. Он сказал одну фразу, но я не понял ее. Я положил трубку и
услышал тишину. Пылинки дрожали в солнечных лучах. Я обернулся и прижался
спиной к стене. Это было как во сне: за окном медленно садилось солнце.
Я сполз по стенке вниз и закрыл глаза.


Hе знаю, сколько я так просидел. Когда я очнулся, было уже темно. Я
больше не видел ни стен, ни потолка. Только лиловый прямоугольник вечернего
неба в окне. Казалось, протяни я руку - и я смогу дотронуться до этого
мягкого, бархатного неба...
Голова побаливала, а во рту был привкус железа. Я зажмурился,
стиснув веки, и перед глазами вспыхнули радужные круги. Я пошевелился.
Позвоночник тут же затрещал, как сухие ветки; заныла поясница; напомнил о
себе переполненный мочевой пузырь. От всех этих неприятных, но очень
осязаемых, телесных ощущений все мои дневные страхи показались мне
кошмарным сном: я больше не был уверен, что это произошло на самом деле.
Hочь успокоила меня. Тишина и темнота вернули меня к реальности.
Еще бы: ведь я так привык к ним за годы своей "совиной" жизни. Темнота,
тишина и одиночество. Три составляющих реального мира. Моего реального