"Антон Фарб "Время Зверя"" - читать интересную книгу автора

- Простите, - сказал Ахабьев, - я вам больше не нужен?
- Hет. Вы свободны... Дело-то ясное, - оптимистично заявил
следователь. - Hо если что - мы вас вызовем.
- До свидания, - вежливо сказал Ахабьев и посторонился.
Трое крепких парней в бронежилетах, держа на отлете автоматы,
кряхтя и ругаясь тащили сквозь калитку набрякший от крови тяжелый
брезентовый куль, из которого торчала передняя лапа и лобастая голова
ротвейлера...


* * *

"Основным доказательством метафизической природы Зверя я
склонен считать необычайное поведение охотничьих собак. Великолепно
тренированные лайки, гончие, легавые и даже мастифы, почуяв Зверя,
принимаются жалобно скулить, повизгивать и стремятся как можно
скорее спрятаться в конуру или удрать подальше от греха. Такое
поведение свойственно скорее комнатным собачонкам, но никак не
охотничьим псам, не раз и не два загонявшим как волков, так и лосей.
Эта странность остается для меня необъяснимой и пугающей
тайной, но в одном я теперь твердо уверен - при охоте на Зверя собака
человеку не помощник."

Из дневников Аркадия Матвеевича Ахабьева,
унтер-егермейстера Его Императорского Величества.


* * *

Сосновка действительно была очень сонным поселком. Только к
девяти утра немногочисленные дачники покинули свои дома и начали
испуганно обсуждать утренние события, собираясь на лавочках у заборов.
Основным источником информации служила, разумеется, баба Даша, а
главными предметами обсуждения - ротвейлер-людоед и героический
мальчик Виталик, чуть ли не собственноручно укротивший опасного
хищника.
Ахабьев уклонился от почетной роли очевидца и не стал
принимать участия в оханьи и аханьи по поводу кровавого месива,
украшавшего окна шикарного коттеджа. Ахабьев решил вообще не
выходить на улицу. Он уселся у окна, отодвинул занавеску и начал
наблюдать.
Спустя десять минут, когда история успела обрасти леденящими
душу подробностями, Ахабьев поймал себя на том, что уже не
вслушивается в пустопорожний бабий треп. Он вспоминал тот испуг,
охвативший его в лесу при мысли, что Зверя могли убить.
Это был приступ самой настоящей паники, очень неожиданный и
совершенно не свойственный спокойному и выдержанному Ахабьеву.
Теперь удивлялся самому себе: неужели ему так уж необходимо убить
Зверя лично, своими руками? Откуда эта непонятная ревность и жажда...
мести?